Пока я здесь - Лариса Романовская (2022)

Я зеваю. От скуки тоже. Снова до слёз, снова лезу в карман за бумажным платком… Пачка платочков есть… Телефон есть. А значок… Пальцы натыкаются на теплое, невесомое… Как пена для ванны. Не могу ухватить, выскальзывает, лопается, распадается…

Вытаскиваю пальцы из кармана… На ладони – серебристые пузырьки, мелкие, и правда как мыльная пена… Всю ладонь облепили… На мизинце они зеленоватые… Мне даже кажется, что там просвечивает «1». Всего на секунду… Пузырьки начинают лопаться, ветер их подхватывает.

«Вика, что это?

Гель для рук раздавила…»

Фразы за секунду проносятся в голове. И мама сразу же, очень осторожно и медленно, спрашивает.

– Вика, что это?

– Гель для рук раздавила…

Я отвечаю так, как мне подсказали из Захолустья. Значит, скоро опять туда… Надо только лечь и закрыть глаза… Поэтому и зеваю. Пора, значит… Скоро, совсем скоро!

– Мама, пошли домой, я спать хочу!

И я машу рукой, чтобы последние пузырьки разлетелись…

Привет, Захолустье! Я к тебе иду!

Моя ладонь совершенно чистая, не липкая! Пузырьки исчезли. А вот в театральной студии, когда мы учились быстро делать перегрим, руки были всё время липкие… от тонального крема и вообще… Секунду назад я этого не помнила, а сейчас вот всплыло сразу – запах грима, и пыли, и горячих волос, это Машка Морошкина, младшая Ольгина сестра, нас завивает, а мы с Ольгой Морошкиной поём в расчёски – ту песню из французского мюзикла, которую лучше всех на свете поёт мой актёр… И я потом спрашивала у Ольги, оказалось, что она тоже любит его песни и…

– Викуша, ты сходи в театральную студию… Тебе понравится… Вика, ты когда улыбаешься, то такая хорошенькая…

Господи, опять мама…

– Ну зачем мне это? Отстань, а?

Я отнесу в Экран все свои хорошие воспоминания! Всё про спектакль и репетиции. Это яркие эмоции, Экрану понравится, он будет доволен!

Я иду домой и зеваю, зеваю… Глаза так слезятся, что кажется, будто у меня на куртке горит серебром и зеленью донорский значок. И в этом мире тоже! На мой праздник мама Толли испекла большой пирог с орехами и яблоками! Невыносимо вкусный. Жаль, что в реальном мире у меня аллергия на орехи. Жаль, что я вообще в этом реальном мире живу.

– Вика, ну что ты всё «отстань, отстань», я же живая, мне же обидно!

Сколько там ещё до дома? Я с ней рехнусь в этом реале! В этой жизни! С этой мамой!

2

Иногда я записываю то, что происходит со мной в Захолустье. Иногда просто вспоминаю, кручу в голове. И жду, всё время, каждую секунду, что снова позовут – маленькими видениями, дежавю. И меня зовут. Нерегулярно, без всякой логики. То я попадаю туда несколько дней подряд, то почти неделю живу своей скучной больной жизнью. Я никак не могу повлиять на это. Могу только гулять как можно больше и дольше, чтобы измотаться и заснуть побыстрее, может, во сне к своим попаду. Но сейчас уже ноябрь, и погода такая мерзотная, что Мелочь тащит меня из парка домой, сам, всеми четырьмя лапами.

А сегодня вообще… Мы вышли из подъезда, и он сразу упёрся, потащил меня под окнами к соседнему подъезду. Не иначе, какая-нибудь свинота выбросила из окна хлеб или огрызок… Если бы в нашем мире был Экран, я бы этим людям, которые кидают мусор в окно, показывала бы… Не знаю, есть ли что-то прекрасное, что на них сработает и их улучшит? Может, наоборот, им надо всякую дрянь показывать. Или вообще с Экрана по ним шарахать энергией. Окурок выкинул – получай разряд, пивную банку – два разряда…

– Девушка, он ест у вас! Бычок только что съел! Не видите?

У соседнего подъезда, к которому притащил меня Мелочь, на лавке сидят две женщины. Я их знаю, не по именам, конечно.