Глоток воздуха - Ле Гуин Урсула Кребер (2008)

Наконец Энн удалилась в ванную. Стоя под душем и наслаждаясь плеском воды, теплым паром и горячими струями, бегущими по телу, она и не думала торопиться. Потом совершенно голая вышла в коридор, но, услышав мужской голос, тут же юркнула обратно и заперлась на задвижку. Выждав минуты две, она снова чуть приоткрыла дверь и прислушалась. Мать и гость уже прошли туда, где стояли канны. Энн выскользнула из ванной и бросилась по коридору в свою комнату. Натянула трусики и бесформенное трикотажное платье, которое, приятно скользнув по чистой коже, скрыло во всепрощающей глубине складок ее округлившийся живот. Затем она высушила волосы феном, слегка взбивая их пальцами, подкрасила губы, но тут же стерла помаду; потом, взглянув на себя в большое зеркало, степенно двинулась босиком по коридору, миновала вазу с каннами и вышла из гостиной на маленькую, вымощенную плиткой террасу.

Стивен Сэндис, одетый в классную куртку из серой джинсы и белую рубашку без галстука, встал и крепко пожал ей руку. Улыбка у него была по-американски белозубой, но не слишком. В темных волосах красиво поблескивала седина. Аккуратно подстриженный, загорелый, спортивный, отмечала Энн, около пятидесяти, рот довольно жесткий, но губы не поджаты — в общем, «у нас все под контролем». Круто, но не то чтобы очень. В общем, сойдет. В добрый путь, мамуля! И облейся с ног до головы этим «Жарден де Биг Отель»! Энн подмигнула матери. А Элла, сидевшая нога на ногу, попросила ее:

— Я забыла прихватить лимонад, милая. Если хочешь, он там, в холодильнике. — Элла, видимо, была последним человеком в этой Западной Индустриальной Гегемонии, которая все еще употребляла слова «холодильник», «канапе» и сидела вот так, изящно положив ногу на ногу. Когда Энн вернулась со стаканом лимонада, Стивен что-то рассказывал. Она уселась в белое плетеное кресло. Тихонько, как и подобает хорошей девочке. Сидела и маленькими глотками пила лимонад. Они приканчивали уже по второй «Маргарите». Голос у Стивена был тихий, с какой-то легкой картавостью или хрипотцой, очень сексуальный голос и одновременно добрый. Ладно, пей свой лимонад, будь хорошей девочкой, а потом потихоньку улизни. А куда улизнуть-то? Наслаждаться теликом в спальне? Вот уж дерьмо! Ничего, потерпи, день ведь прошел совсем неплохо. Продолжай играть в салки в «Багатель Гарденз». Эй, а ну-ка попробуй, поймай меня! Так, что это он там говорит о своем сыне?

— Ну что ж, — сказал гость и тяжело вздохнул — прямо-таки из глубины души. Не вздох, а какой-то протяжный стон. Потом он поднял на Эллу глаза и улыбнулся — суховато, чуть настороженно, в общем, в полном соответствии с последовавшими за этим словами: — Неужели ты действительно хочешь все это услышать?

Господи, неужели же она ответит: нет, не хочу?

— Да, хочу, — сказала Элла.

— Но это, честно говоря, история довольно долгая и весьма скучная. Ведь юридические баталии обычно крайне скучны. И ничуть не похожи на батальные сцены из голливудских фильмов, которые снимают в бывших королевских покоях. Короче говоря, когда мы с Мэри развелись, я был так зол и так… растерялся — нет, правда, растерялся, — что чересчур быстро согласился на некие условия. В общем, мне помогли прийти к выводу о том, что она не способна воспитывать моего сына. И теперь мы пребываем в состоянии классической войны по поводу опеки. Честно признаюсь, я бы ее даже прав на свидания с сыном лишил, но в случае необходимости готов пойти и на компромисс. Судьи, разумеется, на стороне матери. Но я намерен выиграть дело. И я его выиграю. У меня очень хорошие адвокаты. Если б еще процесс шел побыстрее… Я крайне болезненно воспринимаю эти бесконечные задержки, отсрочки и повторные процедуры. Даже после одного дня, проведенного мальчиком в обществе матери, его приходится приводить в чувство. Это как болезнь, от которой есть лекарство, и лекарство это у меня имеется. Но мальчика мне не отдают, и я не могу нормально начать лечение.