Глоток воздуха - Ле Гуин Урсула Кребер (2008)

Тодд умолк. Взял было совок и снова положил его. Энн понимала, что он не удовлетворен ее ответом, но сообразить, что именно его мучает в данный момент, не могла, да ей и не хотелось ни соображать, ни решать чьи-то проблемы. Она сидела, прислонившись спиной к стволу камфорного дерева и чувствуя, как приятно пригревает ноги солнце, как снизу их покалывает трава, как стекает ручеек пота между грудей, как один раз мягко шевельнулся ребенок где-то в глубине, внутри, по ту сторону этого мира.

— А может, нам попросить его приехать на Рождество? — спросил Тодд.

— Милый, — возразила Энн, — мы не можем этого сделать. Они с мамой развелись, чтобы он мог жениться на Мэри. Понимаешь? И Рождество он теперь будет праздновать с нею. С Мэри. Мы тоже будем праздновать Рождество, но без него, здесь, как всегда. Понимаешь? — Она помолчала, ожидая, чтобы он кивнул, но он, похоже, так и не кивнул, и она все же прибавила: — Но раз уж ты, Тодд, так сильно по нему скучаешь, мы можем написать ему письмо и рассказать об этом.

— А можно нам самим его навестить?

Ну, парень, это было бы круто! Привет, папочка! Это мы, твой слабоумный сынок и твоя незамужняя беременная дочечка, живущая на пособие. Привет, Мэри! Энн вдруг стало смешно, но не настолько, чтобы рассмеяться вслух.

— Нет, нельзя, — ответила она брату. — Послушай. Если ты докопаешь вон до тех розовых кустов, то на этой клумбе можно будет посадить канны. Помнишь, у мамы есть их луковицы? Канны тут хорошо бы смотрелись. Это такие большие красные цветы, похожие на лилии.

Тодд взял в руки совок, снова положил его и сказал:

— А после Рождества он должен приехать.

— Зачем? И кому это он должен?

— Должен. Из-за ребенка, — буркнул Тодд очень тихо и невнятно.

— Ах вот в чем дело! Черт возьми! — вырвалось у Энн. — Ну, ладно. Хорошо. А теперь послушай меня, Тодди. Внимательно послушай. Это у меня будет ребенок, понимаешь?

— Да, после Рождества.

— Правильно. И это будет мой ребенок. Наш. И вы с мамой будете помогать мне его воспитывать. Правильно? А больше мне никто не нужен. И я не хочу, чтобы здесь был кто-то еще. И ребенку моему больше никто не нужен — только я, ты и мама. Понимаешь? — Она помолчала, дождалась, когда он кивнет, и продолжала: — Ты ведь будешь помогать мне ухаживать за ребенком? Будешь говорить, если он заплачет? Будешь играть с ним? Как с той маленькой девочкой в школе, Сэнди, которой ты помогаешь? Будешь ведь, да, Тодди?

— Да. Конечно, — сказал ее брат тем тоном, какой лишь изредка у него бывал, — тоном взрослого муж чины, уверенно и просто; казалось, этот взрослый мужчина на самом деле скрывается где-то в другом месте и просто время от времени говорит его устами. Тодд стоял на коленях, выпрямив спину и опершись руками о свои толстые, обтянутые синими джинсами ляжки; его голова и плечи оставались в тени, но на лицо падал яркий отблеск солнечного света, отражавшегося от травы. — Но папа ведь уже пожилой, он старше мамы, — заявил он вдруг.

Да он вообще бывший папа, хотелось сказать Энн, но она вовремя прикусила язык.

— Это верно. Ну и что?

— У пожилых родителей часто родятся дети-дауны.

— Это бывает, если мать уже немолода. Но, в общем, ты прав. И что дальше?

Она посмотрела Тодду прямо в лицо, круглое, тяжелое; над верхней губой прорастали редкие усики; глаза у него были очень темные. Он отвел глаза и сказал:

— Значит, твой ребенок тоже может быть дауном.

— Конечно, может. Но вообще-то я еще совсем не старая, милый.

— Зато папа пожилой.