Глоток воздуха - Ле Гуин Урсула Кребер (2008)

— Привет, Делла! — И она тут же спросила у него, можно ли ей остаться с Шари. Но доктор спокойно объяснил, что руководство приняло решение не допускать родственников и прочих заинтересованных лиц в операционную во время процедуры. Шари тут же послушно выпустила руку Делавэр и широко ей улыбнулась. Шари доктор Рурке нравился, он был очень симпатичный, такой румяный, рыжеволосый, и она несколько раз говорила Делавэр, что он, похоже, «здорово соображает». Шари с готовностью последовала за медсестрой в другое помещение, отделенное какой-то странной, болтающейся туда-сюда дверью с двумя створками, а доктор Рурке остался в коридоре с Делавэр. — У нее все будет хорошо, — сказал он ей своим приятным голосом. Делавэр кивнула. И он пошутил: — Говорят, что вакуумный аборт не страшнее похода в парикмахерскую. — Она промолчала. Он подождал, когда она кивнет, и прибавил: — Знаешь, я ведь могу ей трубы перевязать. Это совсем не сложно, а она даже и не узнает, что с ней что-то сделали.

— В этом-то все и дело, — сказала Делавэр.

Он не понял.

— Она такие вещи отлично понимает, — пояснила Делавэр.

— Хорошо, я мог бы рассказать ей, в чем заключается перевязка труб. Чтобы она поняла и знала, что предохраняться ей больше не нужно. — Голос его звучал тепло, с настойчивой щедростью.

— А развязать их можно?

— Ей вообще не следует иметь детей, — твердо сказал он и больше ничего не прибавил.

— Она получила мозговую травму при рождении, — сказала Делавэр. Ей довольно часто приходилось это объяснять. — Так что это не наследственное, не генетическое. — И она, будучи сама живым тому подтверждением, посмотрела доктору Рурке прямо в глаза. И на лице у него, разумеется, тут же появилось сердитое выражение, как у Кевина Костнера, как у них у всех.

— Ну, ладно, допустим, — нехотя сказал он — ведь врачи никогда не ошибаются, — но согласись: очень велика вероятность того, что она опять забудет надеть «колпачок» или принять пилюлю. Я ведь прав?

— Ничего она не забывала! Она вообще никогда о таких вещах не забывает. Просто тот подонок, ее знакомый, отвез ее на площадку, где кино прямо из автомобилей смотрят, и там, в машине, ее изнасиловал. Так что, по-моему, она просто хочет избавиться от последствий свидания с этим мерзавцем. — Делавэр снова пристально посмотрела на доктора Рурке, который уже начинал проявлять некоторое нетерпение, и торопливо закончила: — А что, если ей захочется еще одного ребенка родить? Разве могу я решать за нее такие вещи? Как вы себе это представляете?

Доктор Рурке тяжело вздохнул, медленно выдохнул и сказал:

— Ладно. — И, отвернувшись, буркнул: — Не волнуйся, все у нее будет хорошо. Это все равно что пирожок съесть. — И он тоже исчез за той болтающейся дверью.

Делавэр еще немного постояла в коридоре, потом, решив, что глупо без конца торчать под дверью операционной, подошла к регистраторше и спросила, где туалет. Ей было туда очень нужно — еще с тех пор, как они на Шестой улице пересели на автобус, идущий в Вестсайд.