Комбо - Юлия Эфф

Сегодня день би-о-ло-ги-чес-ко-го разно-образи-я! Мы все разные, и это надо отпраздновать!

…Радость потребовала движения. Как никогда бодро он выпрыгнул из кровати, нажал play и, пока Arminvan Buuren отбивал ритм прогрессива, успел привести себя в порядок полностью. Сегодня великий день, и всё должно быть чистым — его зубы, его волосы, его зад.

Игорь неплотно, но вкусно позавтракал: его сегодняшний долг требует ясного ума, пристального взгляда, быстрой реакции. Бог это знал, и поэтому заботливо положил в коробку вкусностей: сегодня можно было позволить себе больше обычного. Под музыкальный ритм челюсти перемололи бутерброды с красной икрой, на языке весело полопались красные икринки. Горячий кофе благодатно залил всё это сверху. Он был сыт, он был счастлив.

В человеке всё должно быть прекрасным, сегодня — в особенности. Чистая майка, выстиранные вчера и слегка влажные внизу джинсы. Под белоснежную со стоячим воротом рубашку Игорь аккуратно надел тяжёлый толстый жилет, подаренный Богом. На удивление рубашка легко застегнулась, а длинные и широкие рукава были закатаны до локтя. По-деловому и очень сексуально. Поверх так же легко застегнулась ветровка с укороченными рукавами, капюшоном и надписью на спине «Так победимЪ!», выведенной лучшим другом сочно и призывно. Последний штрих — шарф с рисунком радуги и фотоаппарат на длинном пахнущем новой обувью ремешке. Всё. Теперь можно идти.

До земли — семь этажей. Если бы Игорь умел летать, то просто выпорхнул бы с балкона, но ему пришлось преодолеть четырнадцать пролётов и пять площадок. Это даже неплохо — энергии в нём слишком, слишком много. Лифт опять не работал — и пёс с ним.

Ступеньки мелькали торопливо, его руки — в карманах куртки: старался не дотрагиваться руками до облупленных стен и давно некрашеных перил с кое-где присохшими соплями (биологически неопределившийся пятиклассник Вовочка из шестьдесят четвертой уже настоящий пи*****).

Чем ближе к первому этажу, тем сильнее пахло мусором, сваленным по трубам в небольшую комнату у входа. Наконец знакомо — у почтовых ящиков — его встретил устоявшийся запах мочи, который не может вывести даже стиральный порошок Ульки, убирающей подъезд. Игорь сморщил нос и побежал дальше, к выходу. К великому дню! Вперёд, так победим!

На улице плясал ослепительный май, настолько наглый, что утреннее солнце уже брызгало в глаза, мешая думать о своём. Игорь поправил шарф, так, чтобы было видно радугу, наушники и вечно уползающие вниз провода, натянул капюшон на лоб, закрываясь от солнца. Вдыхал полной грудью, осматриваясь, будто только решаясь выбрать направление маршрута: сегодня хотелось запомнить всё, до мелочи, до ржавого гвоздя в расхиряченной скамейке у двери со взломанным кодовым замком. Пи*****-Вовочка никогда не скучает.

Сорокапятилетняя Улька, изнасилованная судьбой, бросившим мужем и уходом за своим сыном-дебилом, во дворе растирает розоватую пену на чьих-то коврах. «Зарабатывает на вечерний ужин и, если не пожадничают, то ещё и на лекарства сыну», — мелькнуло в голове. Цвела возле подъезда чахлая яблонька, и от её незамысловатой пены казалось, что Улька моет весь мир.

Неподалеку сидела в инвалидной коляске алкашка баба Нина (илиНюра?), готовая ехать «на работу». Четыре года назад она уснула вечером в канаве с ледяной жижей, а утром хирурги отрезали ей отмерзшие ступни. С тех пор баба Нина-Нюра передвигалась на костылях и на дохлой коляске, обычно которую толкал такой же алкаш, бывший чернобылец дед Дима. Однажды Игорю пришлось помогать тащить пьяную Нюру-Нину на третий этаж без коляски. После этой благотворительности бабка заметила Игоря и теперь каждый раз смотрела с особой благосклонностью. «Сегодня будет жарко», — сказала с грустью. Игорь кивнул: безнадёга сидеть целый день в коляске в такую погоду у ворот храма. Но другого способа заработать и нажраться у Нины-Нюры с Димой не было.