Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

________________ ___________________ ________________________ _____________________________ ____________________________________

Я лежу на спине. Голова как чугунная, не поднять. И во всем теле такая тяжесть, что меня словно вдавило в твердую поверхность подо мной. Левая половина моего лица закрыта тенью, и глаз с этой стороны слеп; правая половина лица высвечена оранжевым светом. Мое зрение двухмерно и искажено.

Мне все же удается на секунду приподнять голову, и я вижу полуобнаженного человека, стоящего спиной ко мне. Сквозь линзу оранжевого света он размыт и неясен. На его спине нарисованы красные узоры, поэтому в первый момент мне кажется, что его кожу обтягивает пестрая ткань.

(отдаленный плеск воды; вода скользит по коже, растворяя ее)

Я осознаю, что меня собираются убить, но у меня нет ни сил, ни желания сопротивляться. Уж лучше я позволю себе быть жертвой. Никто не требует от жертвы действий. Расслабься и страдай. «Давай же, – мысленно тороплю я разрисованного. – В моей груди скопилось так много страха. Разрежь ее и выпусти его наружу».

Надо мной балдахином нависает черная темнота. Она состоит из множества точек, и я вижу, как они перемещаются, копошатся, как осиный рой. Одновременно нарастает гул. Воздух густеет, сдавливая меня. Скорее бы все закончилось, чтобы, мертвый, я стал неспособен видеть, слышать и чувствовать.

У меня еще одна пара глаз на ступнях, раскрыв которые, я вижу, как мой убийца неторопливо приближается ко мне.

(По воде плывут золотые блики. Откуда этот свет?)

Он подходит ко мне. Я не хочу смотреть на него, поэтому зажмуриваюсь.

Я вижу свое лицо. Мои глаза закрыты. Я как одурманенный. Кровь мчится в сосудах, раскаляя кожу; для меня все облито красным. Пальцем левой руки я провожу по своей груди, оставляя невидимую линию – прикосновение почти нежное. Потом поверх линии делаю надрез лезвием ножа, который держу в правой, и чувствую жгучую боль и затем тепло крови, струйкой сползающей по моим ребрам.

(Стряхни с себя это наваждение. Где-где-где, ищи-ищи-ищи)

Разошедшиеся края разреза вызывают у меня ассоциацию с трещиной на переспелой сливе. Мне нравится наблюдать, как из сочной плоти сочатся красные капли. Я смотрю на его опущенные веки, пытаюсь угадать, какое выражение увидел бы в его глазах, если бы они раскрылись (в моих же собственных глазах, потому что я одновременно и жертва, и истязатель), и понимаю, что мне нравится боль. Чувствовать ее и причинять ее.

(внушает отвращение и то и другое)

Это только начало, долгая прелюдия перед тем, как нож вонзится в сердце.

(перестань. Тебе вовсе не хочется этого делать)

Я не могу открыть глаза… но слабость будет стоить мне жизни. Боль оплетает меня, как паутина, она горячая и липкая и пахнет кровью.

(ты должен вырваться)

Я слышу свой стон. Новый порез глубже предыдущего. Это так чудесно; мне хочется срезать с себя кожу и увидеть собственные кости. То, что боль в моем теле, в моей душе – блаженство. Мне нравится эта дрожь в пальцах – моих, его; в моем дыхании жадность.

(прекрати это, ты, псих!) крик в моей голове

(Вырвись из этого! Не вязни в трясине… но если ты как твой отец, если ты ничтожество, то сдохни, сдохни!)

Когда нож зависает надо мной, готовясь к последнему удару, мое мечущееся меж двух тел сознание понимает, что вынуждено сделать выбор. Остаться в теле жертвы и в нем погибнуть, либо

(Где-то на дне чана с мыслями тусклое понимание фатальности происходящего. Убивая себя в галлюцинации, я убиваю себя в реальности, потому что мое настоящее сердце верит тому, которое принадлежит мне там. И если там оно остановится…)

преодолеть свое отвращение и закончить свои перемещения в теле человека, который держит нож.

(нужно сделать выбор)

(делай выбор)

(кто из них я?)

Я смотрю в собственное лицо.

(умереть)

(убить)

(что выбрать?)