Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Они должны были заметить меня: лысеющие кусты не лучшее укрытие. Но не замечали, хотя остановились напротив, продолжая разговор. Я мог бы протянуть руку сквозь решетку прутьев и дотронуться до них. Один походил на студента – долговязый, нахальный на вид, с торчащими иглами волосами, выкрашенными в ядовито-оранжевый цвет. Он был одет по-летнему легко, тогда как его собеседник кутался в свитер, шмыгая опухшим, красным носом. Из-под больших очков на щеки простуженного стекали мелкие слезы. Кроме как своей простудой, более второй тип ничем не привлекал к себе внимание. Никакой на вид.

Оранжевый пожал плечами.

«Правдива эта байка или нет, какое мне дело? Все равно».

«Мне тоже», – сказал тот, что простужен и в очках, и зарылся носом в большой клетчатый платок. Сразу стало ясно, что он соврал. Растерянный взгляд его мутно-серых глаз, увеличенных очками, уперся в меня, просачиваясь сквозь. Он действительно меня не видел! Меня захлестнула ледяная волна, и мои руки задрожали так же, как руки простуженного.

Скомкав платок, простуженный убрал его в карман своих мешковатых брюк, прежде чем робко заметить:

«Все же, если это территория чужого божества, стоило ли нам приходить сюда со своим?»

«Руурх сотрет богиню в белую пыль», – залыбился оранжевый, явно не воспринимая тему разговора всерьез.

«Я слышал, здесь видели призраков».

«Некоторые люди любят потрепаться о встречах со сверхъестественным. И что?»

«Ничего. Только я действительно что-то видел. Или почувствовал».

Оранжевый ухмыльнулся.

«Так видел или почувствовал?»

«И то, и то», – сдержанно ответил простуженный. Его плечи опустились. Столкнувшись с очевидным скепсисом, он передумал откровенничать.

Оранжевый пожал плечами, и двое медленно побрели дальше.

Не знаю, что меня заставило, но я выбрался и пошел за ними, ступая след в след за оранжевым, болезненно ощущая странное беззвучие моих шагов. Незнакомцам было достаточно оглянуться, чтобы напороться на мой пристальный взгляд. Неужели они так и не почувствуют меня в полуметре от себя? Нет.

(… нет дождя. Я уже вижу их без дождя)

Двое сосредоточились на молчании между ними. Я наблюдал, как слова вспыхивают и сгорают, пеплом падая на землю прежде, чем их решатся высказать. Наконец, простуженный выговорил через силу:

«Только ощущение нереальности позволяет мне все это выдерживать. Как будто я сплю и вижу сон… сон неприятный, мутный, но нет сил разбудить себя. Остается только ждать финала. Сегодня я впервые увидел труп. Очень… неприятно. Особенно если учесть, что это ребенок. Которого мы оставили там…»

«Они будут наказаны, – бесстрастно откликнулся оранжевый. – Кровь слишком дорога, чтобы лить ее попусту. Если Руурх останется голоден, весь мир погрузится во тьму».

«Так ли это? Погаснет ли солнце? Встанут ли реки? Откуда наша уверенность, что, не вмешайся мы, все это может произойти?»

Они остановились так резко, что я едва не налетел на них, и посмотрели друг на друга.

«Руурх существует, – тихо сказал оранжевый. – Ты не можешь быть с ним, но ты можешь быть для него. И горе тому, кто ему не нужен».

Простуженный вдруг со всхлипом втянул в себя воздух. Я протянул руку и, поколебавшись секунду, дотронулся до его плеча. Я не почувствовал тепла его кожи сквозь толстую ткань, но шероховатое сплетение грубых ниток ощущалось совершенно явственно. Если эти двое не были призраками, то кем был я?

– Эй, – позвал я и услышал в своем голосе страх. – Эй! Я здесь!

«Мне все это не нравится, – свистящим шепотом заявил простуженный, и оранжевый чуть отклонился назад, но не отступил. – Эта жестокость… Зачем? Вот эти люди намерены спасти мир? Когда я смотрю на таких верующих, я начинаю сомневаться в том, в кого они верят…»

Я положил ладонь на лицо простуженного. Его кожа была холодной и липкой. Я провел кончиками пальцев по стеклам его очков, но он продолжал смотреть на оранжевого.