Много званых - Алексей Иванов (2016)

Семён Ульянович слышал, что Нестеров изъял ключи от всех амбаров с казённой пушниной в Гостином дворе и Приказной палате, а теперь, значит, подыскивал для мягкой рухляди надёжное место, недоступное губернатору. Разумеется, после такого поворота Ремезов отправился к Гагарину. В сенях губернаторского дома лакей Капитон принял зипун Семёна Ульяновича и проследил, чтобы гость обмёл обувь веником от снега и тщательно вытер подошвы о тряпку. Капитон даже хотел отнять палку, на которую опирался Ремезов, чтобы тот не повредил ею паркет, но Семён Ульянович оттолкнул Капитона и палку не отдал. Капитон провёл его в столовую.

Князь обедал в одиночестве, хотя большой стол, накрытый скатертью, был сплошь заставлен фарфоровой посудой, собранной в двадцать кувертов.

– Вон стул тебе, – кивнул Ремезову Гагарин. – Чего хочешь?

Ремезов присел. Рассказывая, он осматривался по сторонам. Ох, богато устроился Матвей Петрович. Обои шведами расписаны, занавеси до пола, печи в изразцах, лепнина – цветы и плоды земные, поставцы с китайскими безделухами, шандалы с пучками свечей. Сибирский царь, не иначе.

– Сущий ведь каземат из твоей башни получится, – подвёл итог Гагарин. – Стены в аршин, на окнах решётки, одна дверь, и та за стражей.

Ремезов ещё не знал того, о чём шептались все подьячие Приказной палаты: Нестеров с солдатами нагрянул в губернскую канцелярию и забрал окладные книги за три последних года. И теперь вот возьмёт всю пушную казну, стащит под замок, чтобы никто не дотянулся, и будет сверять рухлядь с учётом ясачного сбора, промышленного прихода и таможенных пошлин. Чего не хватит – то, значит, украдено губернатором. А Матвей Петрович из пушной казны черпал полной рукой, особенно для Тулишэня, без оглядки отмерял по-барски и ни единой цифири не запечатлел, надеясь к весне разом свести концы с концами, не путаясь в писанине. Вот и попался, дурак.

– Воровство будет искать, Петрович? – сочувственно спросил Ремезов.

– Будет, стерьва.

– А ты б не воровал.

– Я ж помалу, – усмехнулся Гагарин. – Курочка по зёрнышку клюёт.

– Да весь двор в помёте, – строго закончил Ремезов.

Ему было приятно, что о таких тайных государственных вещах он говорит с губернатором напрямую, к тому же и поучает.

Но Матвей Петрович шутил. Говорить о своих доходах с Ремезовым он не стал бы. Конечно, он брал из казны, но лишь тогда, когда требовалось спешно обернуться в своих делах, а потом возвращал то, что взял. Много ли поимеешь из губернского кошеля? Много ли царь туда кладёт? На один зуб не хватит! Главный прибыток – не казна губернии, а само губернаторство.

– Над людскими плутнями божья вица в небе занесена, – всё поучал Семён Ульянович, на миг простодушно поверив, что Гагарин ему внемлет.

– Кабы не мои плутни, так и не было бы тебе ни шиша, – сказал Матвей Петрович. – Ни канала на Прорве, ни башни с церковью, ни кремля. И владыка Филофей в тюменской обители сидел бы, пиески играл, а не крестил бы инородцев. Думаешь, царь гору денег для Тобольска отсыпал? Да как же, ага! Всё я сам своими плутнями добыл. Мог себе оставить, а дал на дело.

– Ладно, твои грехи – твой ответ, – помрачнел Семён Ульянович.

– Попробуй дыню вяленую, – предложил Гагарин, подвигая блюдо.

– Тьфу на неё, только борода слипнется.

– Словом, горе мне, – вздохнув, признался Матвей Петрович. – Нестеров к моему горлу тянется. Окладные книги мне уже не подчистить, и соболя теперь под замком. Эх, надо мне в твою башню к пушной казне пролезть.

Окоротить Нестерова Гагарин мог только тем, что из своих собственных запасов тайком доложит в хранилище недостающую пушнину. Сколько её надо, он не знал, но можно запихнуть сразу всю, что есть, – перебор не грех.

– Как в твою башню проникнуть, Ульяныч? Караульщиков подкупить?

– Караулом сын Нестерова командует, Николай. Не подкупишь.

– А ежели напоить?

– Небось не примут. Сами понимают, чья чарка.