Стена - Марлен Хаусхофер (1963)

Одновременно «робинзонада» героини — следствие напасти, необъяснимого и необоримого несчастья, беды, пришедшей неизвестно откуда, как чумная эпидемия в другом романе Камю. Эта «встреча с абсурдом» создает в романе Хаусхофер ситуацию негативной робинзонады, ситуацию Сизифа, обреченного на вечный и бессмысленный, на пределе сил, труд. «Воспоминания, горе и ужас, и тяжелая работа останутся, пока я жива» — подводит итог своим запискам героиня «Стены». Появление другого человека в ее изолированном мире приносит не избавление, а беду: погибают Бычок (женщина по-матерински привязана к нему, ведь она помогала его рождению) и Лукс, верный друг и надежный проводник в этом «царстве мертвых»; героиня совершает убийство, зачеркивая последнюю возможность восстановить связь с человеческим миром.

Помещая книгу Марлен Хаусхофер в определенный контекст литературной традиции, несправедливо будет не упомянуть и о другом, может быть, более важном, даже основном источнике ее творчества, источнике ситуаций, переживаний и поступков ее героинь. Этот источник — сама Марлен Хаусхофер, ее «чувство жизни», ее внутренний мир, ее вера и неверие. Д. Цееман замечает в своей статье о Хаусхофер: «Никакой из монахов-отшельников не создал книги более безбожной, чем эта женщина». Это отношение к миру, трезвое и пронзительно-печальное, связано и с судьбой поколения, к которому принадлежала Марлен Хаусхофер, и с ее личной судьбой. Роман «Стена» стал для писательницы своего рода границей обычной жизни, пограничной ситуацией, за которой началось движение к концу, уже не воображаемому, а конкретному: последние семь лет жизни Хаусхофер страдала онкологическим заболеванием, принесшим ей затем раннюю смерть.

В последней записи в дневнике (за месяц до смерти) Марлен Хаусхофер подводит скорбный итог прожитой ею жизни:

«Успокойся. В жизни ты видела слишком много и слишком мало, мало, как все люди, что жили до тебя. Плакала слишком много и слишком мало, как все люди, что жили до тебя. Может, слишком много любила и ненавидела, но не слишком долго — лет двадцать или около того. А что такое — двадцать лет? Потом часть твоего Я умерла, как это бывает у всех людей, которым больше не дано любить и ненавидеть.

Ты терпела сильную боль, без всякой на то охоты, как все люди, что жили до тебя. Скоро тело стало тебе обузой, да ты и не любила его никогда. Это было плохо — а может, и хорошо, ведь душа не слишком прочно держится в нелюбимом теле. Да и что такое душа? Пожалуй, у тебя ее никогда и не было, вот разум был, только чувства его не слишком занимали. Или было иногда что-то еще? На короткие мгновения? Когда смотришь на колокольчики на лугу, заглядываешь в кошачьи глаза, видишь человеческое горе, замечаешь необычные камни, деревья и статуи, ласточек над Римом, великим городом.

Успокойся.

Даже если на тебя возложено бремя души, ей хочется одного — глубокого, крепкого сна. Нелюбимое тело перестанет страдать от боли. Кровь, плоть, кожа и кости — все станет горсткой пепла, и мозг, наконец, перестанет думать. За это хвала Господу, которого нет.

Успокойся: все было напрасно, как у всех людей, что жили до тебя. Совсем обыкновенная история».

Грустный итог, грустная книга — исповедь одинокой души и одинокого разума. И — книга честная. Роман «Стена», как «Миф о Сизифе» Камю, «учит высшей верности, которая отрицает богов и поднимает обломки скал». Ведь обретение свободы перед лицом абсурда — занятие для мужественных. Об этом, на наш взгляд, и главная книга австрийской писательницы Марлен Хаусхофер, без которой картина послевоенной австрийской литературы для русского читателя была бы далеко не полной.