Эсминцы и коса смерти. Том 2 - Августин Ангелов

Предчувствие войны, несмотря на все увещевания политуправлений, упорно называющих все слухи о предстоящей войне провокацией, витало в воздухе. И Малевский хорошо чувствовал это. Провокационные действия немецкой авиации с частыми нарушениями воздушного пространства СССР давно вызывали у него беспокойство. Еще в начале июня уже ходили слухи о накоплении немецких войск непосредственно возле государственной границы. Краснофлотцы на кораблях с тревогой обсуждали возможность скорого начала военных действий. Между тем, многие флотские командиры понимали, что, в случае войны, из-за своей близости к границе, база в Либаве может быть взята неприятелем сходу. Здравый смысл частично возобладал, начальство взялось за ум, и за пару недель до начала военных действий из Либавы в Ригу, на Моонзунд, в Кронштадт и Таллин началось перебазирование легких сил. Ушли из передовой базы многие подводные лодки и тральщики. Вывели даже эсминец «Ленин», быстро закончив его ремонт и, заодно, перевооружив в корабль ПВО.

И вот теперь последовал приказ командования всеми силами флота защищать передовую военно-морскую базу в Либаве, хотя положение там уже в первый день войны сложилось критическое. Как рассказал Малевскому сам Трибуц, выйдя большими силами из Восточной Пруссии, немцы за половину суток смяли советские пограничные заставы и приграничный войсковой заслон, подойдя к передовой базе флота на расстояние орудийного выстрела. И, если бы не огонь линкоров, то могли бы уже прорвать оборону. Командиры кораблей, находящихся в Либаве, докладывали, что вражеская авиация вовсю свирепствует, а толкового воздушного прикрытия нашими самолетами нет. Координация действий с летчиками плохо налажена. Вот потому и отправляли эсминцы ПВО на помощь главным силам. К тому же, была уже и атака на главные силы флота вражеских торпедных катеров «шнельботов». Трибуц, правда, сказал, что три немецких катера из девяти нашим новым эсминцам удалось потопить, а остальные вражеские катерники выпустили свои торпеды впустую, никуда не попав. Но, никто не сомневался, что это лишь самая первая вражеская атака на наши корабли.

Никто не знал, что, глядя вперед по курсу своего корабля на дымы уходящих пароходов, командир эскадры эсминцев думал о своей любви. Все знали его, как нелюдимого и угрюмого «морского волка», который никогда не улыбался. Но, и у Малевского имелась личная жизнь. Его любимая женщина была сейчас там, на переднем крае. Марину недавно перевели из Ленинграда. И последний месяц она служила военным врачом на базе в Либаве. Как она там? Жива ли?

А Александр Лебедев в это же самое время, стоя на юте возле лееров и глядя на отдаляющийся за кормой Кронштадт и остальные эсминцы, идущие в кильватерной колонне за «Яковом Свердловым», думал о Наташе. Как она там? Поладит ли с Ниной Добрыниной? Одно дело встречаться иногда. И совсем другое — поселиться под одной крышей бок о бок с родней. С его родней, а не ее. Кто Наташа для них? Дальняя родственница? Как сложатся их отношения? О себе, о том, что мог он погибнуть уже в этом самом походе, Александр почему-то совсем не думал. Он находился на родном корабле, и сам этот факт уже придавал силы пережить предстоящую битву.

Глава 4

Тем временем, с самого раннего утра 22-го июня в окрестностях передовой военно-морской базы Краснознаменного Балтийского флота в Латвийской Лиепае, она же Либава, происходило тяжелое сражение. С каждым часом немцы теснили защитников. Советские части отступали все дальше от государственной границы, все ближе и ближе к городу и порту. База флота представляла собой огороженную волноломом портовую акваторию с многочисленными складами и с судоремонтным заводом. Сам городок располагался вокруг порта, раскинувшись между озерами Лиепаяс и Тосмарес и берегом Балтийского моря.