Щипач - Юрий Корчевский (2021)

Результат оказался непредсказуемым. Генерал вышел на палубу. С обеих сторон, на расстоянии вытянутой руки Турыжников и Рачковский. Кутепов вдохнул полной грудью, потом повернулся к другому борту, присмотрелся. Даже ладонь ко лбу приложил, чтобы солнце в глаза не светило. Видимо, узнал знакомые очертания берегов, эвакуация Белой армии шла именно из Крыма. Помрачнел, понял, что его ожидает в ОГПУ – допросы, а может, и пытки. Схватился рукой за сердце, застонал сквозь зубы, пошатнулся и упал.

– Эй, генерал, не лицедействуй! – усмехнулся Яков.

Он разрешил Кутепову прогулку и был на палубе. Видимо – хотел насладиться впечатлением от шока генерала. Но Кутепов не реагировал. Алексей, стоявший рядом, наклонился, пощупал пульс на запястье, не обнаружил.

– По-моему, он умер.

– Не может быть! – рявкнул Яков.

Подскочил, попытался прощупать биение на сонной артерии, потом открыл веки. А зрачки не реагируют, дыхания нет. Мертвее не бывает. Для Серебрянского удар, провернуть серьезную акцию, похитить, вывезти и в шаге от цели полный провал!

– Уберите эту падаль!

Яков был сильно зол. Чекисты завернули тело генерала в кусок брезента, похоже – полог для крышки трюма во время шторма. Якову теперь надо объясняться с начальством. Но это по приезду. На пароходе рации нет, да и была бы, слишком рискованно, операция сверхсекретная. Чекисты, уже грезившие о наградах, приуныли. Вместо орденов или повышения в званиях теперь может быть увольнение со службы, а вероятнее – перевод куда-нибудь под Воркуту или Магадан в лагерную охрану.

Прибыли в Севастополь. Яков сошел с корабля, вернулся часа через два, злой.

– Москва приказала везти тело. Обложить льдом и транспортировать в отдельной теплушке. Мы будем сопровождать. И еще – пишите рапорты о похищении, смерти. Каждое слово продумывайте, оно может обернуться против вас.

Почти весь путь Яков выпивал. Потерять должность и место службы значительно легче, чем занять.

Прибыли в Севастополь уже ночью. Потом поезд до Москвы. Два прицепных вагона – пассажирский для чекистов и грузовой, теплушка, прицепленные к скорому поезду. По прибытию сразу в ОГПУ. Доклады, составление рапортов. Хорошо, что успели потренироваться, Яков заставлял. Наиболее спорные моменты удалось исключить, причем одновременно всем.

Некоторое время, пока руководство выясняло, кто виноват, Алексей ходил на службу, потом ушел в отпуск. За время службы в Париже устал. Причем усталость не та, что после трудового дня, когда стоит выспаться и снова, как медный пятак. Усталость от постоянного нервного напряжения, желания хорошо выполнить опасное и трудновыполнимое задание и не вывести случайно на свой след французские спецслужбы. Такая усталость лечится долгим отдыхом, временем. На службе вручили путевку в крымский санаторий, в Симеиз. Однако не сезон. В марте море холодное, на набережной ветрено. Одно хорошо – воздух чистый, насыщен йодом и солью. И никаких забот. Гуляй, три раза в день кушай, принимай ванны и прочие процедуры, вроде массажа или ингаляций. Отдых от забот, лечение – дали свой эффект. Алексей почувствовал, как уходит напряжение, стал чаще улыбаться, с интересом поглядывать на женщин. Вспоминал Ольгу в Париже. Понравилась она ему. Но что она подумает? Исчез в одночасье. Впрочем, в разведке, в армии – люди не вольны своим поступкам. И хорошо, если для пользы Родины. А то при Ягоде и Ежове во многом интересы были чаще карьеристские.

Отдых закончился, и Алексей приехал в столицу. Первым делом на службу, отметиться. Где бы ни был офицер армии или спецслужбы, по какому делу – отпуск, болезнь, похороны, он обязан отметиться в местном филиале своей структуры. Офицеры в военкомате, сотрудники НКВД – в своей «конторе». Так было, так и осталось до сих пор.