Чёрный ход - Генри Олди (2020)

— Десять лет, мисс. Вы заходили в «Белую лошадь» десять лет назад. Я был моложе, моё зрение ещё не угасло. Я запомнил вас. Сейчас я вас не вижу, но помню эту искалеченную мазурку. Вы сели рядом со мной и заиграли Шопена. Так же бездарно, как сейчас. У вас какие-то счёты с Шопеном? Личная вражда?

Надо же! Рут действительно была в салуне десять лет назад. Играла мазурку? Нет, этого она не помнит. Дядя Том был жив, они ездили вместе. При жизни дяди Тома всё было иначе. Когда ты чувствуешь себя защищённой, это и есть жизнь.

Когда ты всего лишь умеешь защищаться, это не жизнь, а чёрт знает что. Даже если ты умеешь нападать, это ничего не меняет.

Не двигаясь с места, Рут стоит у пианино. Разглядывает салун, сравнивает день сегодняшний с днём минувшим. Тапёр допивает виски, легонько трогая басы. Он прежний, только слепой. Пианино? Кажется, новое. Судя по звуку, точно новое. Что ещё?

Люстра кованая, старая.

Газовые рожки́, латунный обод. Крепёжные тросы, кольца. Финтифлюшки из стекла. Рут помнит эту люстру. Десять лет назад «Белая лошадь» была дыра дырой. Люстра символизировала претензии хозяина на грядущее процветание. Свечи? Угроза пожара. Светильники на стенах? Горячее масло капает на головы клиентов. Не хотите ли газовую люстру?! Рожки́ накалялись, лопались, стекло опять-таки летело клиентам на головы, но люди терпели, не жаловались. Чего не вытерпишь ради прогресса?!

Стол с рулеткой. Новый.

Два зелёных стола для игры в карты. Новые. Дальний пустует. За ближним скучает чернявый красавец лет тридцати, тасует колоду одной рукой. Волосы зализаны, блестят. Щёточка усов. Бархатный сюртук цвета свежей крови. Парчовый жилет. Из кармашка свешивается часовая цепочка дутого золота.

Шулер.

Рут его не интересует, но шулер на всякий случай улыбается женщине. Как говорится, чтобы руку не сбивать.

За стойкой — пожилой бармен с лицом, похожим на мордочку хорька. У стойки — пьянчуги, завсегдатаи. Бармен ловко запускает стаканы, крýжки и бутылки по гладкой поверхности дерева. Бармен старый, Рут узнаёт хорька. Пьянчуги тоже старые, эти всегда старые, даже если новые.

Она спускается с эстрады, садится за свободный стол. Подзывает разносчицу, шуструю толстуху.

— Кружку пива. И чего-нибудь поесть.

— Кукурузная каша. Бобы с мясной подливой, — толстуха барабанит, как по писаному. — Тушёная говядина. С овощами. Свежий хлеб.

— Кашу с говядиной.

— Пиво, каша, мясо. Сейчас будет.

Толстуху Рут помнит. Десять лет назад; минус сорок фунтов жира. Кажется, разносчица тоже помнит Рут. С другими клиентами она разговорчивей. А тут поджала губы, разве что не фыркает.

— Разрешите?

Она не обратила внимания, когда этот парень зашёл в салун. Широкие плечи, длинные ноги. Румянец во всю щёку. Фланелевая рубашка, кожаная жилетка. Душа-парень, симпатяга. Такие чаще всего стреляют в спину.

На жилетке — звезда.

— Садитесь, шериф.

— Помощник шерифа, мэм. Джошуа Редман.

Рут молчит. Представиться в ответ? Нет, он тогда не отцепится. Здесь что, недостача шлюх? Или мальчик так стосковался по порядочным женщинам, что готов польститься на тощую задницу Рут Шиммер?!

— Джошуа Редман, — повторяет парень. — Вы меня не узнаёте?

Рут молчит. Узнаёт.

Глава вторая

Осознание и благочиние. — Папаша Бизон. — Тахтон смеётся. — Плати за себя, малыш. — Живой, потому что вечер. — Глоток лунного света. — Понадобится много ночей.

1

Джошуа Редман по прозвищу Малыш

— Здорóво, сынок!

— Как поживают ваши суставы, мистер Кэббидж[4]?

Вот же угадала судьба с фамилией зеленщика! Ветер треплет капустные листья на тележке-двуколке. Капуста тоже приветствует помощника шерифа.

— Вопят благим матом, парень. Завтра будет дождь, помяни моё слово…