Искушение - Трейси Вульф (2020)

Надо ускориться, пока Джексон не ушел из библиотеки. Я ожидаю, что Хадсон будет язвить – ведь это его любимое занятие, – но после моего замечания про «Армани» он, как ни странно, молчит. Я этому рада, поскольку это дает мне возможность целиком сосредоточиться на уборке красок и промывании кистей.

Я уже почти закончила, когда дверь изостудии вдруг распахивается, словно от порыва ветра. В класс врывается холодный воздух, я резко поворачиваюсь, гадая, какая опасность меня ждет, и вижу Джексона, который стоит передо мной с чуть заметной улыбкой на лице и странными искрами в глазах.

– Прости, прости! – говорю я и бросаюсь к нему, пока он захлопывает за собой дверь. – Я так отдалась работе, что забыла обо всем. Я не хотела…

– Да ладно, не бери в голову. – Он окидывает меня взглядом, видит мой заляпанный красками передник, и его улыбка становится шире. – Мне нравится, как ты выглядишь.

Я тоже оглядываю его и вижу поношенные джинсы и черную дизайнерскую футболку.

– Это взаимно.

– В самом деле? – Он обнимает меня, и я чувствую тепло внутри – одновременно возбуждающее, успокаивающее и радостное. – Я рада это слышать.

– От тебя так хорошо пахнет, – говорю я ему, на несколько долгих секунд уткнувшись лицом в изгиб между его шеей и плечом.

– Это тоже взаимно. – Он проводит клыком по чувствительному участку кожи под моим ухом. – Очень, очень взаимно.

– Скажи мне, что ты это не всерьез, – зевнув, говорит Хадсон. – Скажи, что это еще не кульминация вашей искрометной беседы.

– Почему бы тебе не вздремнуть? – шиплю я на него, отстраняясь от Джексона.

– Ты готова идти? – спрашивает он.

– Да, сейчас, вот только закончу убирать принадлежности. – Я снимаю передник, кладу его в шкафчик, затем ставлю на место оставшиеся баночки с краской.

Пять минут спустя мы уже идем по туннелям – которые совсем не кажутся мне страшными, когда Джексон шагает рядом, рассказывая о том, что ему удалось обнаружить в магических базах данных.

– Я потратил большую часть последних полутора часов, ища информацию о том, что собой представляет Неубиваемый Зверь, – говорит он, когда мы добираемся до круглого зала с куполообразным потолком и громадной люстрой из человеческих костей. – За последние несколько сотен лет набралось столько описаний, что можно подумать, будто это не реальное чудище, а сказочное. И сведения о том, что нас ждет, когда мы доберемся до него, добыть очень нелегко. Ясно только одно: мало кто остается жив после встречи с ним – а те, кому это удается, описывают его по-разному.

– А в их описаниях есть что-то общее? – спрашиваю я, стараясь сосредоточить все свое внимание на этом разговоре, а не на том, что сейчас мы проходим неподалеку от того подземного зала, где бывшая девушка Хадсона пыталась убить Джексона и меня. – Ну, кроме того, что в конце каждой такой истории все погибают?

Может, спросить Хадсона, что он помнит о той ночи, но потом решаю, что это неважно. К тому же что, если он захочет осмотреть то место, где его воскресили? Рассказы и показы – это не мое, особенно здесь, внизу.

– Я ничего не помню, – тихо говорит Хадсон, шагая рядом с нами и ведя рукой по каменной стене. Он идет немного впереди, так что я не вижу его лица. – Я не подговаривал ее, если ты думаешь об этом.

– Ни о чем таком я не думаю, – отвечаю я, хотя это и не совсем так. Трудно не опасаться Хадсона, когда я здесь, в подземелье, и еще труднее не злиться на него. Может быть, то, что тут произошло, и не его вина, но нелегко себе представить, что он со своим даром убеждения не сыграл какой-то роли в том, что Лия была так одержима мыслью о его воскрешении.

– Да, в этих рассказах есть кое-что общее, – отвечает Джексон, и его рука обхватывает меня крепче, наверное, потому, что он чувствует мою тревогу.

«Нельзя вести себя как ребенок», – думаю я, давлю в себе страх и вместо этого сосредотачиваюсь на том, что могу изменить.