Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Он стоял в бывшей спальне Эмили, привалившись плечом к балконной двери, и смотрел на океанский простор. Стаи птиц вились над горизонтом; черное облако из тысяч пернатых вихрилось, сжималось и разжималось, создавая непрерывно меняющийся узор; они двигались, как единый организм. Скотт, застыв на месте, следил за этим движением, покачивая руками, следуя ладонями извивам стаи, и его мысли тоже кружились в ее ритме — мозг, затуманенный горстью транквилизаторов, был ни на что не способен, кроме как зачарованно наблюдать за красотой матери-природы.

Час назад Скотт нашел целый склад таблеток у Нины в ванной комнате — вроде бы валиум, рассеянно отметил он, но это могло быть что угодно, — и проглотил сразу несколько штук.

Скотт страдал долгие годы, однако раньше никогда не принимал никаких препаратов. Он пил алкоголь — еще как! — и находил разнообразные, весьма изобретательные способы заглушить душевную боль. Следы этого «самолечения» сохранились в виде шрамов по всему телу. Но согласиться на медикаменты он не мог, поскольку это означало бы признать, что его психическое состояние не лучше, чем у Нины.

А потом ушла Эмили. Бросила его. Вернее, они бросили друг друга.

Ему пришлось солгать жене — сказать, что он убил Эмили. Это оказалось тем труднее, что у него возникли и укоренились в душе сложные чувства к бывшей сотруднице. Эмили заставила его снова почувствовать себя молодым и полным энергии, поверить, что он может начать жизнь с нуля. Эта девушка напомнила ему, каким он был когда-то.

Но теперь она ушла и забрала с собой последнюю искру надежды на то, что он способен стать прежним. Он навечно оказался в ловушке «снежного шара», застыл в нем до конца дней и не сумеет вырваться, как бы ни старался разбить стекло.

Так что таблетки пригодятся. Приятно было знать, что в кармане лежит пакетик с транквилизаторами, которые он набрал себе про запас.

Скотт обнаружил, что валиум — если это так называется, — ему понравился. Сейчас его охватило восхитительное спокойствие, кровь текла по венам, пузырясь, словно газировка. Он чувствовал такую легкость во всем теле, что мог бы оторваться от пола. Скотт так и сделал — поднял одну ступню, другую и парил в воздухе, покачиваясь слегка, как воздушный шарик.

Он поднялся чуть выше, и его внимание снова сосредоточилось на стае птиц. Скотт задумался, а не птица ли он сам. Так или иначе, явно не человек. Кожа на нем начала лопаться и сползать шелухой — из-под нее вырывались на волю черные перья, росли, как шипы, протыкая плоть. Скотт посмотрел на свои руки — они плавились, на глазах превращаясь в гигантские черные крылья. Крылья простерлись над ним, и птичья стая, прервав кружение, заколыхалась на месте, любуясь им, а потом, развернувшись, птицы дружно двинулись к нему, чтобы поприветствовать, как одного из своих.

Скотт прищурился. Птицы действительно приближались. Одна, самая огромная, отделилась от стаи и неслась прямо на него, становясь все больше и больше. Она издавала своеобразный звук — несмолкаемый стрекот, странное жужжание. Скотт протянул к ней руку — «Забери меня с собой, птица-исполин!» — но страшный порыв ветра толкнул его назад, взвихрив волосы. И тут Скотт понял, что ошибся: это была не птица.

Прогремел чей-то голос, усиленный мегафоном. Скотт посмотрел вниз со своей головокружительной высоты и с удивлением увидел людей — целую толпу, сбежавшуюся на участок. Крошечные черные твари сновали по всей его территории, разоряя клумбы, раздирая их на части, как муравьи — дохлых тараканов в лондонском офисе. «Надо будет позвонить Иву, сказать, чтобы привез спрей от вредителей», — отметил для себя Скотт.

Но потом он вспомнил, что Ив со всей семьей уехал без предупреждения. Скотт заходил к нему домой и обнаружил, что там пусто, как в мавзолее. «Touché[69], приятель», — подумал он тогда, ступая по голому полу.