Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

Обычно Келли сидел несколько дней или даже недель на крошечной площадке – обитом тканью диске размером с сиденье табурета, – прикрепленной к самой вершине флагштока на крыше высотного здания. Наиболее любопытные платили по 25 центов, чтобы пройти на крышу, где могли понаблюдать за Келли с относительно близкого расстояния и даже вступить с ним в беседу. Остальные толпились на улицах внизу, мешая транспорту, вытаптывая газоны и ломая ограды. Еду, бритвенные принадлежности, сигареты и другие необходимые вещи Келли поднимал к себе с помощью веревки. Чтобы не свалиться во сне, он привязывал себя за ноги к флагштоку и вставлял большие пальцы в специально просверленные дырки по краям сиденья. Обычно он дремал не более двадцати минут подряд, так что не успевал заснуть глубоким сном и полностью утратить контроль за своим телом. Время от времени, чтобы развлечь толпу и размять затекшие мышцы, он вставал на свою шаткую платформу. Действие это требовало изрядной ловкости и немалой смелости, особенно когда дул ветер. В остальное время он почти не шевелился. История умалчивает, как он удовлетворял другие физиологические потребности. Отчасти загадку проясняет тот факт, что за два дня до «представления» и во время его он не ел ничего твердого, а только пил молоко, бульон и кофе. В день он выкуривал четыре пачки сигарет. В остальное время просто сидел. Сам себя он рекламировал, как «Самый везучий из живых дураков».

Можно сказать, что представление в Ньюарке стало пиком непродолжительной карьеры Келли-Кораблекрушения. После он еще не раз взбирался на флагштоки, и однажды даже просидел почти сорок пять дней, несмотря на мокрый снег, грозу и другие метеорологические беды. Но мир потерял интерес к нему, и «флагштоковый бизнес» заглох. Келли исчез из виду и объявился только в августе 1941 года, когда его арестовали за вождение автомобиля в пьяном виде в штате Коннектикут. Умер он в 1952 году на нью-йоркской улице от сердечного приступа, и к тому времени жил в бедности. При досмотре тела у него обнаружили вырезки с газетными статьями о его старых «подвигах». На момент смерти ему, по разным данным, было от пятидесяти девяти до шестидесяти семи лет.

Но даже в 1927 году интерес газет к чудаку из Ньюарка пропал через несколько дней, поскольку ничего любопытного, кроме того, что он продолжает сидеть, не было. К тому времени, как он спустился и поцеловал свою невесту, просидев на флагштоке двенадцать суток и двенадцать часов, публике уже надоело толпиться вокруг здания, а пресса едва обратила внимание на этот факт.

Кроме того, прямо в это же время разворачивалась другая, более захватывающая история. Чарльз Линдберг вернулся домой.

11

Чем большую известность обретал ее сын, тем яснее становилось, что его мать, Евангелина Лодж Линдберг, женщина со странностями. Когда ее пригласили приехать на восток страны, на встречу с сыном, она отклонила приглашение остановиться у мистера и миссис Кулидж, и вместо этого сняла номер в балтиморском отеле.

Служащие Белого дома не знали, куда подевалась миссис Линдберг, и, естественно, были встревожены. Потерять мать национального героя накануне его возвращения – это был бы величайший скандал! К счастью, одна газета выдала ее местонахождение, и служащие послали за ней автомобиль, на котором она нехотя согласилась вернуться в Вашингтон.

Кулиджи тогда жили не в Белом доме. Они переехали из него в марте, когда начался срочный ремонт крыши и третьего этажа. Президентская чета поселилась в доме, который называли «временным Белым домом», – в особняке по адресу Дюпонт-Серкл, 15, который им предоставила Сисси Паттерсон, известная журналистка из влиятельных издательских кругов «Чикаго трибюн» и «Нью-Йорк дейли ньюс».