Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

«Сравните его со следующим», – сказал Спенсер и подвел меня к «Боингу 247-D». «Боинг» был крупнее и явно изящнее. Все его поверхности имели обтекаемую форму, крылья были лишены проводов и подпорок, двигатели были скрыты в крыльях, а не просто подвешены к ним. Он, несомненно, производил впечатление самолета уже из совсем другой эпохи, в которой большое внимание уделялось стилю.

«А потом появился вот этот», – гордо произнес Спенсер, указывая на шедевр своей коллекции, «Дуглас DC-3», сконструированный в 1935 году и запущенный в производство в 1936-м. Это был первый настоящий авиалайнер в современном смысле слова с 21 посадочным местом, способный преодолеть 1500 миль со скоростью почти 200 миль в час. Пассажиры садились на борт DC-3 в четыре часа утра в Нью-Йорке и прилетали в Лос-Анджелес еще до завтрака. Так началась эра современной авиации.

«И все это произошло менее чем за десять лет, – сказал Спенсер, оглядывая другие сокровища вокруг нас. – Вот как повлиял перелет Линдберга».

«Но рано или поздно это все равно бы случилось?» – спросил я.

«Конечно, – согласился Спенсер. – Но не так быстро, и уж без такого безусловного превосходства Америки».

По некоторым оценкам, после перелета Линдберга в авиационную промышленность Америки было вложено около 100 миллионов долларов. В середине 1920-х в небольшую авиационную фирму «Боинг» в Сиэтле поступало так мало заказов, что ей иногда приходилось браться за производство мебели. Через год после перелета Линдберга на ней была занята уже тысяча рабочих. Для 1930-х годов авиация стала тем же, чем радио для 1920-х. Сам Линдберг неустанно занимался пропагандой авиации. Едва закончился его общенациональный тур, как Дуайн Морроу, только что назначенный послом в Мексике, пригласил его посетить с дружественным визитом эту страну. Мексика тогда находилась на грани революции, и предложение, надо сказать, было довольно рискованным. Незадолго до этого на поезд между Мехико и Лос-Анджелесом напали бандиты, убившие несколько пассажиров, в том числе и молодую американскую учительницу Флоренс Андерсон. Морроу с супругой передвигались по стране в бронированных автомобилях. Казалось, вряд ли кто-то в Мексике обрадуется дружественному визиту американского летчика.

Но Линдберг принял приглашение и тут же принялся составлять план тура по Центральной Америке и Карибским островам, еще более дерзкий и временами более опасный, чем тур по Америке. Примечательно, что финансировал его Линдберг сам.

13 декабря, всего через шесть недель после окончания тура по США, Линдберг вылетел из Боллинг-Филда в Вашингтоне и направился в Мехико. Расстояние между этими столицами равно всего двум третям расстояния до Парижа, но перелет от этого был не менее героическим. Линдбергу не удалось найти подробную карту Мексики и он пользовался маленькой картой, похожей на страницу, вырванную из школьного учебника географии. Пока путь шел вдоль побережья Мексиканского залива, ориентироваться было легко, но когда он свернул у Тампико, то руководствоваться приходилось одним лишь чутьем. Единственный город, мимо которого пролетел Линдберг, не был отмечен на карте, а ведущие в разных направлениях железнодорожные пути тоже не особенно помогали. Через некоторое время летчик заметил одинокую гору, принял ее за Толуку и решил, что пролетел мимо цели. К тому времени, как он вернулся и приземлился на аэродроме Вальбуэна, он провел в воздухе 27 часов 15 минут и опаздывал на несколько часов.

Самолет коснулся земли в 14.30, и тут же к нему в едином порыве устремилась стопятидесятитысячная толпа, поднявшая самолет и затащившая его в ангар на руках. Дуайт Морроу, стоявший на трибуне вместе с президентом Мексики Плутарко Кальесом с восьми часов утра, наверное, на тот момент был самым довольным человеком в Западном полушарии.