Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

– Я прекрасно могу сама о себе позаботиться, и ты отлично это знаешь.

– Не злись, пожалуйста. Конечно я знаю. Но ведь есть еще и матушка…

– За ней я тоже могу присмотреть.

– Хорошо, но с плантацией-то ты точно не справишься без управляющего. Я снова подал объявление в «Меркури». Ты смотрела почту? Ответа не было?

– Боюсь, что нет.

– Тогда надо продолжать поиски. В этом году мы должны собрать хороший урожай, если придется делиться с правительством. Я сегодня подписал договор. Так что, пока я не найду надежного человека для работы в Монт-Роял, я не могу уехать в Ричмонд.

Позже они перешли в библиотеку. На полках, добротно и с любовью сделанных еще Тиллетом Мэйном, выстроились ряды книг. Они выбрали прекрасное издание «Потерянного рая». В годы их тайных встреч они часто читали стихи вслух; волнующие рифмы иногда служили им слабой заменой физической близости, которую они себе запрещали. Теперь, живя вместе, они обнаружили, что совместное чтение по-прежнему доставляет им удовольствие.

Они устроились на кушетке, которую Орри специально для этого передвинул. Он всегда сидел слева от Мадлен, чтобы держать книгу перед ней. В полутемном углу комнаты стояла вешалка с его мундиром, который обрел здесь свое место после возвращения Орри с Мексиканской войны. У мундира было два рукава; Орри редко теперь смотрел на него, и Мадлен это радовало.

Он перелистывал страницы поэмы, пока не нашел обрывок бумаги, заложенный между ними:

– Вот здесь.

Он слегка откашлялся и начал читать с середины пятьсот девяносто четвертой строки:

– …Так, едва

Взошедшее на утренней заре,

Проглядывает солнце сквозь туман

Иль, при затменье…

Мадлен подхватила, и ее голос мягко зазвучал в уже сгущавшейся темноте:

– …скрытое Луной,

На пол-Земли зловещий полусвет

Бросает, заставляя трепетать

Монархов призраком переворотов…[7]

– И простой народ тоже, – сказал Орри.

Мадлен положила книгу на колени, а Орри, немного помолчав, продолжил:

– Купер считает, что мы ввязались в эту войну, потому что Юг отказался принять назревающие в стране перемены. Особенно я запомнил, как он говорил, что мы не в силах примириться ни с необходимостью перемен, ни с их неизбежностью. – Он похлопал по книге. – Похоже, Мильтон это понимал.

– Но изменит ли война хоть что-нибудь? Станет ли лучше, после того как она закончится?

– Некоторым нашим правителям нравится в это верить. Я не верю.

Орри не хотелось портить вечер такими грустными размышлениями. Он поцеловал Мадлен в щеку и предложил продолжить чтение, но она удивила его, когда, вдруг обхватив его лицо прохладными ладонями, воскликнула со слезами счастья на глазах:

– Вот этого ничто не изменит! Я люблю тебя больше самой жизни!

Слегка приоткрывшись, ее губы прижались к его губам; поцелуй был долгим и нежным. Орри протянул руку и ласково погладил ее по волосам, а Мадлен, склонив голову к его плечу, прошептала:

– Что-то мне надоели английские поэты. Погаси свет, и идем наверх.

На следующий день, когда Орри ушел проверять работу в полях, Мадлен решила заняться починкой шали. Они с Орри делили одну гардеробную на двоих, и она стала искать шаль там.

За рядом сюртуков, которые Орри никогда не надевал, она заметила знакомый пакет. Но ведь саблю она последний раз видела внизу, в библиотеке, зачем Орри принес ее сюда и спрятал?

Когда она протянула руку за сюртуки и достала сверток, у нее перехватило дыхание. Все красные печати были целыми. Что ж, теперь понятно, почему Орри так развеселился, когда она стала поддразнивать его насчет второй сабли.