– Нет-нет… Один из слуг видел на речной дороге доктора Лонзо Саппа, тот ехал из Резолюта. Мой муж… – Понемногу успокаиваясь, Мадлен смахнула слезы, судорожно вздохнула и заговорила уже более связно: – Сегодня утром он испустил последний вздох. Та рана вызвала какую-то инфекцию, которая отравила весь организм. Я свободна от него! – Она обняла Орри за шею, откинув голову назад и сияя от счастья. – Мы свободны! Я так невыразимо счастлива, мне даже стыдно!

– Тебе нечего стыдиться. Единственный, кто будет его оплакивать, – это Френсис, и, пожалуй, больше никто. – Орри почувствовал, как в нем нарастает бурная радость, и едва сдержался, чтобы не расхохотаться. – Да простит Господь и меня тоже. Это так смешно, хотя и мрачно. Наш маленький павлин получил смертельную пулю в задницу от своего же подчиненного!

– Вот только в самом Джастине не было ничего забавного. – Мадлен стояла спиной к окну, и он не видел выражения ее лица, скрытого тенью, но без труда мог представить его. – Он был дурным человеком и очень злым. Пусть меня отправят прямиком в ад, но я не пойду на его похороны!

– И я тоже. – Орри взглянул на список, который недавно составлял, – все это больше не казалось таким важным. – Когда же мы поженимся?

– Как можно скорее. Я не хочу медлить и изображать из себя безутешную вдову. А после свадьбы мы постараемся все устроить так, чтобы ты смог принять то назначение.

– Но я все равно должен найти надсмотрщика, прежде чем решу окончательно. – Она отвела взгляд, когда он продолжил: – Слишком уж все теперь неустойчиво вокруг. Днем приезжал Джеффри Булл, очень расстроенный. У него вчера сбежали двое негров, которых он всегда считал самыми преданными и достойными доверия.

– На Север?

– Он предполагает, что да. Почитай «Меркури», и увидишь, что это происходит чуть ли не каждый день. К счастью, у нас пока спокойно.

– Да, но это только видимость. Взять хотя бы того молодого человека, которого ты поставил старшим на плантации, после того как Рэмбо умер от инфлюэнцы в прошлом году.

– Каффи?

Мадлен кивнула:

– Я здесь совсем недавно, но уже заметила перемену. Он стал не просто дерзок, а агрессивен. И даже не пытается этого скрывать.

– Тем более нельзя уезжать, пока не найдем хорошего управляющего. – Орри снова прижал ее к себе. – Давай-ка лучше выпьем немного кларета и обсудим нашу свадьбу.

Позже в тот же вечер, когда Мадлен уже спала, Орри лежал в постели и все думал, что же можно сделать. Ему казалось, что он свел проблемы с рабами к минимуму и при таком гуманном отношении к неграм на плантации не должно возникать никаких особых сложностей. Конечно, Купер наверняка посмеялся бы над его наивностью, сказав, что ни один рабовладелец не может считать себя добрым и нравственно безупречным человеком, если он ограничивает свободу других людей.

Как бы то ни было, Орри чувствовал, как изменилась атмосфера на плантации. Это стало заметно уже через несколько дней после начала войны. Объезжая поля с ежедневной проверкой, Орри все чаще слышал, как рабы бормочут одно имя, и, как ему потом показалось, они хотели, чтобы он слышал. Это имя было: Линкум.

Серьезные неприятности грянули вскоре после того, как Мадлен осталась в Монт-Роял. На самом деле назревали они уже давно. В прошлом ноябре Каффи, которому тогда было лет двадцать пять и который еще не получил свою нынешнюю должность надсмотрщика, стал отцом двух девочек-двойняшек. Анна, жена Каффи, рожала очень тяжело, и одна из малышек прожила всего полчаса.

Вторую девочку – хрупкую, болезненную крошку, которую назвали Клариссой в честь матери Орри, – похоронили в этом году третьего мая. Орри узнал об этом, когда они с Мадлен вернулись из двухдневной поездки в Чарльстон, где вовсю процветала бойкая торговля, в ресторанах было полно народу и вообще в городе царило всеобщее ликование после сдачи форта Самтер.