Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Холодный солнечный свет отбрасывал бледные тени всадников, несшихся через поле, – одна бежала впереди, две сзади. Чарльз дышал почти так же тяжело, как его конь, мечтая поскорее добраться до темнеющего впереди леса, но понимая, что каждое лишнее усилие заставляет Бедового терять кровь. Грива серого под ветром стояла торчком, а в его лихорадочно блестящем глазу Чарльз увидел боль и одновременно радость от боя.

Когда они наконец нырнули в лес, сзади раздался еще один выстрел. Пуля попала в дерево. Замерзшая ветка за спиной Чарльза сломалась и упала с громким треском. Чарльз дал шпоры коню, и Бедовый понесся вперед, оставляя за собой кровавые следы.

Ветки хлестали Чарльза по лицу, расцарапав щеку. Он слышал тяжелое дыхание серого и чувствовал, как тот с каждой минутой теряет последние силы. Через Хэтчерс-Ран он перепрыгнуть не смог, поэтому им пришлось скакать прямо по воде, поднимая фонтаны брызг. Еще через мгновение Чарльз увидел укрепления конфедератов.

Он замахал шляпой, выкрикивая пароль. Потом махнул рукой назад, показывая своим на погоню, и парни за брустверами открыли огонь.

Партизаны тут же развернули коней и помчались обратно. Один еще успел погрозить на прощание кулаком.

Чарльз остановил Бедового, спрыгнул на землю, вытер кровь со щеки и повел коня к краю окопов, не переставая бормотать ему какие-то нежные слова, хотя в мире не нашлось бы таких слов, чтобы он мог выразить свою благодарность. Над ним часто смеялись из-за того, что он относится к лошади как к человеку, но ведь последние полчаса Бедовый и вел себя как человек; он понимал, что Чарльз в беде, и сделал все, чтобы спасти своего друга. И Чарльз был обязан ему своим спасением не меньше, чем Билли, который получил его пулю.

Бедовый споткнулся и чуть не упал. Чарльз повел его в полукруг из голых кустов, отпустил поводья и смотрел, как серый медленно опустился на правый бок, тяжело дыша. Левый бок от холки до живота был покрыт розовой пеной.

К Чарльзу тихо подошли двое дозорных.

– Найдите мне одеяло, – не оборачиваясь, сказал он.

– Сэр, здесь уже нет никаких одеял…

– Найдите одеяло!

Через пять минут кто-то протянул через его левое плечо одеяло, сшитое из лоскутов ковра. Чарльз осторожно накрыл Бедового. Серый попытался поднять голову, как будто хотел видеть своего хозяина. Чарльз встал коленями на мокрую землю и стал гладить его по шее.

– Ты лучшая в мире лошадь, – шептал он, ласково проводя рукой вверх и вниз. – Лучшая в мире.

Через двадцать минут Бедовый умер.

Стоя на коленях рядом с серым, Чарльз крепко прижал к лицу грязные ладони. Ему хотелось заплакать, но после Шарпсберга слез больше не было. Очень долго Чарльз не двигался с места. Из двери ближайшего бревенчатого укрытия то и дело выглядывали измученные, исхудавшие лица. Но все молчали, никто и не подумал насмехаться над высоким мужчиной с окровавленной щекой, который стоял на коленях, обнажив голову перед своей павшей лошадью.

Наконец Чарльз с трудом поднялся на ноги. Надел шляпу. Он больше ничего не чувствовал. Словно что-то умерло внутри. Медленно подойдя к убежищу, он сказал одному из голодных парней:

– Мне нужна лопата.

– Вот так я его и похоронил, – рассказывал Чарльз Фицу Ли. – Сам вырыл могилу, положил его туда, накрыл. Потом сверху набросал несколько камней. Не очень подходящий памятник для самой лучшей лошади, на которой я когда-либо ездил.

Услышав о его потере, Фиц пригласил друга в свою палатку выпить виски. Плотное телосложение и густая борода делали генерала намного старше своих лет.

– Выпей, – сказал он, показав рукой на оловянную кружку, стоявшую на походном столе. – Легче станет.

Чарльз знал, что легче не станет, но немного выпил, из вежливости. Плохой виски обжег горло.

– Значит, тебя спас младший Хазард?

Чарльз кивнул:

– Если бы не он, я бы уже был покойником. Надеюсь, он жив, хотя ранили его, насколько я понял, серьезно.