Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Джим вскочил. Это был уже не тот здоровяк, которого Чарльз увидел впервые; его крупное тело как будто съежилось, усохло.

– Ах ты, гад… – Он умолк, судорожно сглотнул, потом снова взял себя в руки.

В вышине скрипели большие голые ветви. Другие маленькие костры, разбросанные по всей глубокой расселине, мигали и дымили на ветру.

– Не мешай мне, Чарли, – снова заговорил Джим, – пожалуйста. Ты мой лучший друг, но, клянусь Богом, если ты попытаешься меня остановить, тебе достанется! И сильно!

Чувствуя невыносимую усталость, Чарльз смотрел на него из-под полей грязной шерстяной шляпы. Джим Пиклз говорил серьезно. Даже очень серьезно. Под балахоном у Чарльза скрывался кольт, но он по-прежнему сидел неподвижно на светлом снегу, оставшемся после дневного бурана.

– Что-то гложет тебя, Чарли, – грустно сказал Джим. – Ты бы разобрался в себе, пока не начал на своих кидаться.

Чарльз продолжал молча смотреть на него. Джим снова потер руки:

– В общем, счастливо оставаться. Береги себя.

Клубы пара растаяли, когда он повернулся и пошел прочь, медленно и уверенно. Еще в декабре подошва его правого ботинка протерлась насквозь, и Джим напихал внутрь бумаги и тряпок, чтобы хоть немного защитить ногу от холода и сырости, но они постоянно вываливались. И теперь тоже. Обрывки бумаги оставались в следах его ног. И красные точки, заметил Чарльз. Яркие красные точки в каждом отпечатке на свежем снегу.

Он слышал, как протопали копыта лошади Джима, но по-прежнему сидел на корточках перед угасающим костром, гоняя во рту последнее зернышко кукурузы. «Что-то гложет тебя». Составить список было нетрудно. Война. Любовь к Августе.

И его последняя чудовищная ошибка.

Два дня спустя Чарльз и пять других разведчиков, в форме, снятой с пленных янки, снова отправились наблюдать за левым флангом северян, проезжая мимо позиций конфедератов напротив Хэтчерс-Рана, к месту пересечения лежневок на Уайт-Оак и Бойдтон. В предрассветных сумерках, под очередным снегопадом, разведчики широким полукругом двигались на юго-восток, пробираясь к Уэлдонской железной дороге. Вскоре снег прекратился, небо очистилось. Они разъехались в разные стороны, чтобы увеличить радиус наблюдения, и каждый теперь оставался сам по себе, не видя других.

Чарльз быстро сориентировался и повернул Бедового влево, на север, собираясь осмотреть укрепления северян ниже Хэтчерс-Рана. Когда встало солнце, яркое и неожиданно теплое, несмотря на облака, он ехал через пустынный густой лес. Огромные снопы света падали между могучими стволами. Чарльз пустил Бедового шагом и представил, что въезжает в какой-то фантастический белый собор.

Иллюзию разрушил неожиданный крик, пронзивший утреннюю тишину еще спящего леса. Это был крик человека в агонии. Он доносился из густого тумана, висящего над землей прямо перед ним.

Чарльз чуть осадил Бедового, который тоже слышал крик и беспокойно рванулся вперед. Прислушавшись, Чарльз удивился – выстрелов почему-то не было. Он был уверен, что находится рядом, возможно, даже чуть восточнее последних окопов северян на левом фланге осадной линии. Нужно было выяснить, кто кричал – к первому голосу уже присоединился второй, – но делать это осторожно, чтобы не наткнуться на кавалерийский дозор.

Он тихо дал команду серому, и тот быстрым шагом двинулся вперед. Вскоре в туманной дымке показались оранжевые отсветы пожара. Их источник не был виден в ярких солнечных лучах, но Чарльз снова услышал пронзительный крик и громкий треск. Потянуло дымом.

Он повел Бедового медленнее и уже начал различать рядом с пылающим огнем – горело какое-то строение – всадников. Но кто же кричал?