Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

– Мразь подзаборная – ничего другого нам теперь не найти. – В ответ на недовольные слова майора один из двух капралов, которые вместе с сержантом привели Джонса в штаб полка, усиленно закивал. – Такие отбросы еще никогда не позорили ни одну армию мира перед лицом Господа.

Несмотря на страх, Джонс, в общем-то, был согласен с майором. Когда он записался в пополнение своего последнего полка, Пенсильванского резервного, его три с половиной дня продержали в огороженном лагере под Филадельфией под постоянной охраной. Другие рекруты, которых стерегли точно так же, пугали его до смерти – это были самые отъявленные преступники, которым ничего не стоило зарезать или задушить его, а потом вывернуть его карманы, если, конечно, еще раньше они не обчистили его до нитки за игрой в покер.

– Каково ваше основное занятие, рядовой Макнотон? Шулерство? Воровство? Убийства? – Слова майора звучали как пистолетные выстрелы. – Ладно, не важно, я знаю настоящий ответ. Авантюрист. Трус. Вы – настоящий позор для этого полка, армии Соединенных Штатов, штата Нью-Йорк, для всей страны и своей малой родины.

Ах ты, маленький богомольный ханжа, думал Джонс, представляя в уме разные способы, какими мог бы убить этого майора, подвернись ему такой случай. Но нет, нельзя отвлекаться, он должен сосредоточиться на том, как спастись. К несчастью, он выбрал себе шотландское имя, а майор как раз оказался шотландцем, и Джонс уже догадывался, что этот противный офицер не отпустит его с такой же легкостью, как другие.

Казалось, майор просто не мог совладать со своей яростью, что было вполне объяснимо, учитывая то огромное количество неудачников и закоренелых преступников, которых собирали по всему Северу, чтобы заправлять военную машину Гранта. Офицер обошел стол и остановился угрожающе близко от Джонса:

– И сколько раз ты получал денежное пособие при поступлении на службу, а потом сбегал? Уверен, не раз и не два. Ладно, Макнотон – хотя я сомневаюсь, что это твое имя, – теперь с этим покончено.

Салем Джонс почувствовал, как внезапно подкосились ноги. В животе что-то забулькало, когда майор повернулся к сержанту:

– Отведите его к цирюльнику, пусть побреет его, а потом поставьте клеймо. А теперь уберите этот мусор с моих глаз.

Грязная простыня, бритва, чуть-чуть мыльной пены – и никакой жалости. Пока рядовой, который негласно служил еще и полковым цирюльником, скоблил ему голову, он дважды порезал его до крови, но Джонс даже не осмелился пикнуть, боясь рассердить парня.

Он сидел на табурете, пока цирюльник сбривал последние клочки волос с его уже лысой головы. Чтобы полюбоваться наказанием, вокруг собралось человек тридцать солдат. Джонса бесили ухмылки на их лицах. Все эти люди, как и он сам, записались в армию только ради пособия, под чужими именами и воевать не собирались. За год Джонс повторил такую процедуру уже четыре раза, после того как замыслил эту идею в разгар нью-йоркского бунта. Он знал счастливчиков, которые проделывали это по семь или восемь раз и ни разу не попались. Но от него удача отвернулась, как отворачивалась почти всю его жизнь.

Стоял теплый майский вечер. Где-то неподалеку ухала сова.

– Готово! – крикнул голый по пояс сержант, стоя у большого искрящегося костра.

Круг зевак разомкнулся. Капралы подтолкнули Джонса к костру, а сержант с натянутой на правую руку толстой рукавицей потянулся к костру и выдернул железный прут с раскаленным добела клеймом на конце.

Пока несколько человек держали Джонса, кто-то сунул ему бутылку самогона. Его заставили сделать несколько глотков и сразу же потащили к костру; по его подбородку стекало крепкое пойло, а за левым ухом ползла струйка крови от пореза. Шумные зрители столпились сзади.

Потный сержант поднял прут. Сволочи! – мысленно кричал Джонс. Всех вас убью!

– Крепче держать! – рявкнул сержант тем, кто цеплялся за руки и плечи рекрута.