Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Устав от чтения и немного растерявшись от собственной реакции на мистера Скимпола, Бретт положила книгу на томик «Повести о жизни американского раба» Фредерика Дугласа. Эту книгу ей дал Сципион Браун. Написанная в жанре «записок беглого раба», она была издана уже лет восемнадцать назад, но Бретт никогда о ней не слышала, да и вообще не видела ничего подобного в Южной Каролине. Она читала Диккенса и Дугласа по очереди, и «Повесть» вызывала в ней не только смутное чувство вины, но и симпатию к рассказчику и гнев из-за его страданий.

Бретт лежала на кровати в одной легкой сорочке. Комнату наполняли душные желтые сумерки; было уже двадцать девятое июня. Она очень устала за день, помогая миссис Чорне скрести полы. Возвращаясь в Бельведер, Бретт намеренно постаралась избежать встречи со Стэнли и Изабель, а также с их несносными сыновьями, которые играли в шары на лужайке между двумя домами.

Она все еще думала о том, почему принимала так близко к сердцу эти две книги, чего наверняка не случилось бы раньше. Это был еще один результат их частых и долгих разговоров с Брауном. Раньше она обижалась, когда Браун постоянно твердил ей об освобождении негров, но теперь она начинала понимать, почему он это делал. Почему должен был это делать. А еще чувствовала, насколько сильны происходящие с ней перемены.

В дверь постучала горничная и сообщила, что ужин будет подан через полчаса. Бретт неохотно встала, ополоснула водой лицо и голые руки. Желтое солнце клонилось к горизонту, постепенно наливаясь красным цветом.

Бретт ненавидела закаты. Закат предвещал скорую ночь, а по ночам ее мучили страх за мужа и желание быть с ним. В последние две недели, после неожиданного и до сих пор не объясненного приезда семьи Стэнли, страхи Бретт еще больше усилились из-за военной угрозы штату. Все больше государственных служащих и обычных граждан собирали документы и ценные вещи и уезжали из Гаррисберга – поездом, в каретах и даже пешком. В прошлую пятницу губернатор Кёртэйн объявил о трехмесячном призыве шестидесяти тысяч мужчин для защиты Пенсильвании. В субботу вторжение подтвердилось. Перепуганные власти сдали Йорк генералу Джубалу Эрли, а части генерала Ли были замечены даже возле Чамберсберга. Вся южная граница была охвачена паническими слухами, которые проникали в каждый уголок штата.

Одевшись, через несколько минут Бретт вышла на веранду. Раскаленный воздух был совершенно неподвижен.

– Бретт, привет! Есть важные новости!

Хриплый голос принадлежал Стэнли. С важным видом он стоял на крыльце своего дома и размахивал какой-то газетой. Бретт хотелось нагрубить ему, но она не могла себе это позволить. Скоро должен был прозвонить колокольчик к ужину, и она надеялась, что разговор закончится раньше.

В пламенеющем свете низкого солнца она пошла к соседнему дому; ее длинная тень тянулась по лужайке с медной травой.

– Что случилось? – подойдя к крыльцу, спросила она.

От Стэнли исходил сильный запах джина, взгляд был мутным и безжизненным. Где-то наверху громко ссорились близнецы. Покачиваясь из стороны в сторону, Стэнли вытянул вперед руку с номером «Леджер юнион».

– В газету пришла телеграмма из Вашингтона. В субботу… – заплетающимся языком проговорил Стэнли, – Линкольн отправил в отставку генерала Хукера. Теперь армией командует генерал Ми…[49]

– Кто?

– Ми… Эм-и-д. Ми…

Совсем пьян, подумала Бретт. Она уже слышала о его новом пристрастии.

– Боюсь, я не знаю никого из этих людей и что они собой представляют.

– Генерал Ми – это серьезно. Если кто-то и может остановить вторжение бунтовщиков, так это он. – Нервный взгляд в сторону юга. – Господи, скорее бы все это закончилось…

Он бросил газету, пнул ее ногой, потеряв равновесие от резкого движения, и не свалился вниз только потому, что ухватился за столбик крыльца. Бретт вдруг стало жаль его.

– Думаю, у меня гораздо больше причин желать этого, чем у тебя, – сказала она.