Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Вирджилия уже заметила, что в последнее время настроения в армии изменились в лучшую сторону. Весной генерал Хукер должен был возглавить наступление, которое могло стать последним крестовым походом против бунтовщиков. О будущих раненых союзной армии она думала с нежностью и заботой, но мысль о страдании таких же парней по другую сторону вызывала у нее только радость. Каждый крик боли южанина был для нее словно еще одной монетой, призванной оплатить их долг перед Грейди и его народом.

Услышав голоса в приемном покое, она подошла к Воскресному самаритянину, который сидел рядом со спящим солдатом, нежно сжимая в ладонях руку юноши. Мужчине было лет сорок пять; крепкое телосложение и густая борода делали его похожим на портового грузчика. У него были добрые глаза и открытое лицо, а на лацкане своего мешковатого пиджака он всегда носил какое-нибудь украшение – сегодня это был приколотый булавкой помятый тюльпан.

– Уолт, пришли посетители, – сказала она.

Медленно и немного неуклюже воскресный гость поднялся с табурета, который его внушительная фигура полностью скрывала. Солдат почувствовал, как Уолт отпустил его руку, и открыл глаза:

– Не уходите…

– Я еще приду, – ответил Уолт, наклоняясь и целуя юношу в щеку.

Некоторые медсестры называли такое поведение противоестественным, но большинство пациентов, ожидавших встречи с пилой хирурга или страдающих от адской боли, радовались прикосновениям и поцелуям Уолта. Им ведь, возможно, не суждено было испытать других проявлений любви.

– На следующей неделе, мисс Хазард, если смогу, – пообещал он, вскидывая на плечо ранец.

Когда Уолт шаркающей походкой прошел по проходу и вышел в дверь, с другой стороны в палату уже входили официальные гости. Делегация состояла из двух женщин и четырех мужчин из Санитарной комиссии, и с ними был еще один человек, которого остальные шестеро слушали с явным почтением. Вирджилия подумала о том, что недавняя уборка в палате пришлась очень кстати – дезинфицирующие средства немного приглушили вонь от крови и гнойных ран.

– …типичное отделение, конгрессмен. Как видите, штат медсестер-добровольцев здесь неплохо справляется. – Сказавший это джентльмен с пышными седыми усами, один из членов комиссии, махнул рукой Вирджилии. – Сестра! Вы можете уделить нам несколько минут?

Поправив сетку на волосах и разгладив фартук, Вирджилия быстро подошла к ним. Все члены делегации были довольно пожилыми людьми, кроме того мужчины, к которому обратились как к конгрессмену. Он был высокого роста, сутулый, с бледным неказистым лицом. И все же, когда он снял перед ней цилиндр, открыв волнистые, чересчур набриолиненные волосы, и быстрым цепким взглядом окинул ее лицо и фигуру, она вдруг почувствовала некоторое волнение.

– Мисс?.. – повернулся к ней тот же мужчина, что позвал ее.

– Хазард, мистер Тёрнер.

– Как приятно, что вы меня помните. У нас сегодня особенный гость, и он хотел бы осмотреть несколько наших палат. Позвольте представить: досточтимый Сэмюэль Стаут, конгрессмен от Индианы.

– Значит, мисс Хазард? – заговорил сенатор, и Вирджилия даже вздрогнула.

При такой непримечательной внешности он обладал совершенно уникальным голосом прирожденного оратора или священника. Низкий и глубокий, этот голос был способен вызвать слезы толпы и повести ее за собой. Стаут произнес всего три слова, пристально глядя на Вирджилию маленькими, близко посаженными глазами, отчего у нее внезапно по спине прошла дрожь.

– Да, верно, конгрессмен, – ответила она, нервничая под его взглядом. – Рады приветствовать вас в нашем госпитале. Здесь, в Аква-Крике, побывали уже многие официальные лица из Вашингтона, даже президент со своей командой проезжал мимо на поезде по пути в Фалмут, но никто пока не посещал наш госпиталь.