Охотники за алмазами - Уилбур Смит (1971)

Спускаясь с последней дюны, Джонни почувствовал, как его обступают гнетущая тишина и необъятность. Здесь, всего в миле от моря, смягчающее влияние холодного Бенгуэльского течения уже не чувствовалось.

Жара стояла страшная. Джонни чувствовал, как пот, выступив из пор, мгновенно высыхает в сухом смертоносном воздухе.

Он развернул «лендровер» параллельно линии дюн и пополз на скорости пешехода, свесившись из машины и всматриваясь в землю. Яркие пятна слюды обдавали его лицо волнами тепла.

Он снова обнаружил след, ведущий от дюн, и поехал вдоль него прямо к далекой линии гор, которые уже растаяли в голубой дымке: к полудню зной усилился.

Джонни двигался урывками, которые перемежались остановками и утомительными поисками на каменистых плоскостях и пересеченной местности. Дважды приходилось оставлять «лендровер» и двигаться на сложных участках пешком, чтобы не потерять след, но однажды он проехал за несколько минут целых четыре мили по солончаку. Следы, как цепочка бус в ожерелье, отчетливо выделялись на блестящей поверхности.

За солончаком следы увели в лабиринт черных скал, перерезанных ущельями и охраняемых высокими монолитами неправильной формы.

В одном из таких ущелий Джонни нашел Ханси, маленького цветного матроса с «Дикого гуся». Череп его был разбит окровавленным камнем, лежавшим рядом. Кровь уже засохла, и Ханси пустыми глазами смотрел в безжалостное небо. На его лице застыло удивление.

На песчаном дне ущелья отчетливо читалась история этого нового преступления. Вот множество перепутанных следов – тут двое спорили. Джонни догадывался, что Ханси хотел повернуть назад. Он, должно быть, знал, что дорога за горами – в сотнях миль отсюда. Он хотел добираться до Картридж-Бей берегом.

Спор кончился, когда Ханси повернулся спиной к Бенедикту и пошел обратно по своим следам.

В песке виднелось углубление: здесь Бенедикт подобрал камень и пошел за матросом.

Стоя над Ханси и глядя на его разбитую голову, Джонни впервые понял, что преследует безумца.

Бенедикт Ван дер Бил сошел с ума. Он больше не человек, он озлобленный бешеный зверь.

– Я убью его, – пообещал Джонни седой кудлатой голове старого Ханси. Больше не было нужды увиливать.

Если он догонит Бенедикта и убьет его, ни один суд в мире не усомнится, что он действовал в пределах самообороны. Бенедикт сам поставил себя вне человеческих законов.

Джонни достал сдутый резиновый плот и накрыл им Ханси. Края плота он прижал камнями.

Теперь он ехал посреди стен удушливой жары с новым настроением – взвинченный, полный смертоносного ожидания. Он знал, что сейчас и сам отчасти стал зверем, заразился жестокостью человека, за которым охотился. Он хотел, чтобы Бенедикт Ван дер Бил заплатил сполна – и той же монетой. Жизнь за жизнь, кровь за кровь.

Проехав милю, он увидел контейнер для воды. Его отшвырнули в ярости, вода вылилась из горлышка, оставив в жаждущей земле сухую выемку.

Джонни недоверчиво смотрел на это. Даже безумец не может обречь себя на такую страшную смерть.

Ленс подошел к лежавшей на боку пятигаллонной бочке. Подобрал ее, потряс: внутри оставалось около пинты жидкости.

– Боже! – прошептал он, чувствуя, вопреки всему, жалость. – Теперь он погиб. – Джонни поднес контейнер к губам и сделал глоток. Рот и нос обожгло, он с отвращением сплюнул, бросив контейнер и вытирая губы ладонью. – Морская вода! – произнес он. Заторопился к «лендроверу» и промыл рот сладкой пресной водой.

Он никогда не узнает, как это произошло. Плот, вероятно, годами лежал на «Диком гусе», и никто не проверял его снаряжение.

С этого момента Бенедикт должен был знать, что обречен. Его отчаяние легко читалось в неуверенных следах. Сначала он побежал, гонимый паникой. Через пятьсот ярдов тяжело упал на дно высохшего ручья и некоторое время лежал, потом выбрался на берег.