Гашиш – зелье Востока - Фриц Лиммермауер (1903)

Но слух не обманул Зюлейку; между деревьями на скале действительно притаился человек и жадным взором смотрел на молодую девушку. Это был эмир Рустан, охотившийся в горах и пришедший к источнику Вад-эль-Кабир. Могучий, крепко сложенный человек, он любил войну и охоту, точно так же как и удовольствия и красивых женщин. Он был нахален и зол и выше всех обычаев и законов ставил свои желания. Он был бы даже красив, если бы его правильное лицо не портили злые глаза и нервная судорога губ.

Когда он увидел перед собою Зюлейку, он подумал сначала, что это русалка. Глаза его загорелись, он был поражен её красотою и жадно смотрел на девушку. Что ему было за дело до обычая страны, которым девушке дозволялось обнажать себя только перед любимым человеком? Он, удерживаемый на месте магическою силою, забыл, что наносит ей оскорбление, которое, может смыть только его смерть. Им овладел демон, и он смотрел и смотрел, очарованный, красотою Зюлейки. А она была прекрасна как день; на её белую, как слоновая кость, шею тёмными локонами спускались волосы; она была стройна как платан, сверкающий своим серебристым стволом; её губы были как коралл, а тёмные, глубокие глаза мерцали как звезды из-под ресниц, чёрных как вороново крыло.

Лёгким скачком прыгнула она в воду, и эмир видел, как резвилась она в серебристой влаге; все её движения были полны безыскусной грации, а когда она поднималась из воды и поднимала к волосам свои руки, с них в источник сыпались бриллиантовые капли. Она казалась ему сиреной, и он клялся сам себе, что завладеет ею какою бы то ни было ценою, хотя бы ценою собственной жизни, Он чувствовал, что навеки утратит покой, если не достигнет этого. Одно желание, одна мысль наполняла его: эта женщина должна принадлежать ему.

Зюлейка продолжала резвиться в воде; она то отплывала на середину, то приближалась к берегу и смеялась с Мирцею.

– Мирца, разве я не красива? – кричала она.

Эмир не упускал из глаз ни одного её движения. Он стоял, точно прикованный к земле. Страсть охватывала его. Он боролся с собою, чтобы не броситься к девушке и не унести её на своих могучих руках.

Однако Мирца просила свою госпожу окончить купанье. Зюлейка вышла на берег и стала украшать свои волосы нитками жемчуга. В это время на скале раздался шум: эмир оставил своего коня в долине под присмотром слуги, который заснул; конь вырвался и прибежал по следам своего господина. Эмир с досадою обернулся к нему и охватил его за узду.

Быстро вскинула Зюлейка кверху голову и увидела эмира. Крик испуга вырвался из её груди, краска залила её щеки, и она едва не лишилась чувств. Мирца окаменела, Зюлейка быстро выпрыгнула на берег и, спрятавшись за деревьями, поспешно стала одеваться. Мирца тоже бросилась к ней на помощь.

– Горе мне! – вскричала Зюлейка. – Если об этом узнает Али, он убьёт этого человека. Не знаешь ли ты, кто это, Мирца?

– Эмир Рустан! – ответила служанка.

– Могущественный эмир! О Аллах! Будет горе! Зачем я послушалась твоего совета, Мирца! Я не должна была купаться в этом источнике, он принесёт мне несчастье. Судьба не позволяешь идти против себя. Мы должны подчиняться тому, что она нам даёт. Ты возбудила во мне пагубное желание выделиться из всех людей. Из этой воды поднялся демон, чтобы разлучить меня с Али, преследовать нас своим мщением – и это моя вина!

– Не говори так! – вскричала оправившаяся Мирца; – все будет хорошо. Идём же, идем!