Панцирь великана - Томас Энсти (1884)

– Беги со всех ног и подай сигнал выстрелами; нельзя терять ни минуты; он сейчас может налететь на нас, а других сигналов не увидят в такую погоду. Я бы на твоём месте, приятель, высадил их всех из вагонов. Им там может не поздоровиться.

Один кондуктор побежал подавать сигналы, употребляемые во время тумана, а другой отправился предупреждать пассажиров.

– Выходите из вагонов, господа; скорее, выходите! – кричал он.

В каждом поезде всегда бывает какой-нибудь несговорчивый человек, требующий логических доказательств необходимости потревожить свою персону. Он сердито выставил голову в окно, подле Марка:

– Слушайте, кондуктор! – с важностью закричал он: – что это значит? Почему я должен выходить?

– Потому что для вас будет лучше, – коротко отвечал тот.

– Но почему? где же платформа? Я настаиваю на том, чтобы меня подвезли к платформе, я не желаю сломать себе шею.

Несколько человек, растворивших двери своих вагонов и показавшихся на ступеньках, остановились при этих словах, как бы напомнивших им о чувстве собственного достоинства.

– Как вам угодно, сэр, – отвечал кондуктор: – машина сломалась и на нас в этом тумане с минуты на минуту может налететь другой поезд…

После этого все пассажиры, и первый из них несговорчивый господин, выказали такую прыть, что скоро очутились вне вагонов и побежали долой с полотна. Марк, мигом постигнувший, какой шанс посылает ему милостивая судьба, бросился к дверям соседнего отделения, схватил Долли на руки в то время, как она готовилась выпрыгнуть из вагона, и, едва веря своему счастью, подал руку Мабель и продержал одну счастливую минуту её ручку в своих руках, в то время как она спускалась с высокой и крутой ступеньки.

– Скорей сходите с рельсов, и отойдите как можно дальше от дороги на случай столкновения.

Мабель побледнела, потому что до сих пор не думала, что существует настоящая опасность.

– Не отходи от меня, Долли, – сказала она с полотна. – Здесь мы в безопасности.

Туман был так густ, что когда они отошли от рельсов на несколько шагов, то поезда совсем не стало видно; пассажиры двигались взволнованными группами, не зная сами, каких ужасов они могут быть свидетелями. Волнение усилилось, когда один из них объявил, что слышит стук приближающегося поезда.

– Слава Богу, что мы вовремя успели выбраться, и спаси Господь тех, кто на том поезде! – закричал чей-то голос.

Долли услышала это и громко завопила:

– Мабель, мы забыли Фриска! Он будет убит; бедная собачка, она погибнет! – рыдала она.

И к ужасу Марка бросилась бежать в поезду; он схватил её за руку. – Пустите меня! – отбивалась Долли, – я должна спасти Фриска.

– Он выскочил из вагона и наверное теперь уже в безопасности, – шепнул ей Марк на ухо.

– Он крепко спал в корзинке и не проснётся, если я не позову его. К чему вы меня держите! Пустите меня, – настаивала Долли.

– Нет, Долли, нет, – просила Мабель, наклонившись к ней, – теперь уже поздно. Тяжело бросить его на произвол судьбы, но делать уже нечего.

И говоря это, она тоже заплакала.

Марк не был человеком, от которого вообще можно было ожидать чего-нибудь героического. Нельзя сказать, чтобы он был себялюбивее большинства молодых людей; обыкновенно он не любил беспокоить себя ради других и в более хладнокровную минуту и если бы его не подстрекало присутствие Мабель, он бы конечно вовсе не нашёл нужным бежать спасать собаку от мучительной смерти.

Но тут была Мабель, и желание отличиться в её глазах сделало героем человека, характер которого менее всего обещал геройские подвиги. Физически он был достаточно храбр и способен поддаваться первому впечатлению, не заботясь о последствиях. Теперь им овладело желание спасти собаку и он слепо ему повиновался.

– Подождите здесь, – сказал он, – я схожу за ней.

– О, нет, нет, – закричала Мабель; – вы рискуете жизнью.