Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

– Не сомневаюсь. Но взглянем на тот же вопрос с несколько иной точки зрения. Давайте допустим, что Элиот все-таки был вашим пациентом. А потом сделаем еще более вольное допущение: вы действительно практикуете сравнительно редкую терапию под названием «медицинский гипноз». Вас бы заинтересовало творчество Элиота, поскольку в нем в значительной степени проявляется его внутренняя, духовная сущность. И вы пустили бы в ход свои гипнотические приемы, чтобы выяснить как можно больше аспектов его личности, которые порой не осознает даже он сам. Планы и проекты, детали сюжетов и эпизоды, которые он обдумывал, но отверг – все это стало бы вам известно. А поскольку в ходе практически всего исследования пациент находился бы под вашим гипнотическим контролем, вполне вероятно, как я предполагаю, что он позднее даже не осознавал бы, к какой информации предоставил вам доступ. Одним словом, если говорить о ясновидении шутника с таких позиций, то вы становитесь главным подозреваемым. Мне кажется, вам трудно будет оспорить мою точку зрения.

Чоун перевел взгляд с Эплби на расположившихся в некотором отдалении гостей Шуна.

– Вы пьете? – спросил он.

– Весьма умеренно.

– Я, признаться, подумал, что склонность к спиртному привела столь умного человека к выбору не самой популярной профессии. С вашим интеллектом, как мне кажется, вы смогли бы добиться более заметных успехов в одной из научных дисциплин.

– Для меня сейчас вопрос заключается в том, – сказал Эплби, пропустив мимо ушей сомнительный комплимент собеседника, – не могли ли вы непреднамеренно предать огласке какую-либо важную информацию об Элиоте? Статья в журнале, где его личность не была надежно замаскирована от целеустремленного читателя. Какой-то бюллетень, отпечатанный частным образом и имеющий хождение только среди специалистов. Частный разговор или консультация с коллегой, как вы думали, соблюдающим профессиональную этику, но ее нарушившим. Если бы имелись основания подозревать нечто подобное, то мы совместными усилиями смогли бы, вероятно, найти источник утечки конфиденциальных сведений об Элиоте. Мне, видимо, стоит сообщить вам, что мужчина по имени Андре обладает медицинскими познаниями и мог легко получить доступ к нужным специализированным изданиям… Надеюсь, теперь вам понятно, на какую помощь с вашей стороны я рассчитываю?

Несколько секунд Чоун пребывал в нерешительности. Потом заявил:

– Я принципиальный противник допросов подобного рода даже в интересах закона и справедливости. Но если речь идет о спасении чьей-то жизни, то это в корне меняет дело. Вот почему, прежде чем я расскажу об обследовании того или иного пациента, мне нужно получить убедительные доказательства, что все обстоит именно так.

И Чоун, исполненный достоинства, осознания важности своей персоны и правоты занятой позиции, окинул Эплби суровым взором.

– Вполне вас понимаю. Именно потому я и начал разговор с предупреждения, что готовится убийство.

– Убийство неизвестно кем и неясно кого. Право же, мистер Эплби, ваши слова звучат до крайности неубедительно. Вы можете хотя бы предположить, кто станет жертвой?

– У меня есть догадка. Но это может оказаться ошибкой, результатом сбоя в работе мысли. Доказательства, которыми я пока располагаю, можно назвать чисто этимологическими.

Чоун посмотрел на него так, словно хотел повторить вопрос, не злоупотребляет ли он алкоголем. Но спросил лишь:

– Мистер Эплби, надеюсь, вы понимаете смысл термина, который употребили?

– Да. В достаточной для моих целей степени. Ну, так как же? Вы расскажете мне хоть что-то?

– Нет.

– И никто не убедит вас изменить решение?

– Я ничего вам не расскажу по той простой причине, что мне нечего рассказать. Умственная конструкция, возведенная вами, – это даже не куча чепухи, нагроможденная Уинтером. В ней нет ничего конкретного. Она совершенно пуста.