Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Открыто или исподтишка, но на мистера Элиота смотрели сейчас все. Внезапно он завладел всеобщим вниманием, ненавязчиво, но намеренно, причем самым простым способом – встав в центре вестибюля и оказавшись среди людей, сидевших вокруг него.

– Мне жаль, – сказал он, – что столь многие уже отправились спать. Но, надеюсь, присутствующие здесь поверят в мою искренность, если я заявлю, насколько глубоко мое желание попросить у всех прощения. Все получилось неудобно, прискорбно неловко, зато я получил четкое указание, что должен сделать. Прежде я пребывал в великом сомнении. Но сейчас все наконец прояснилось.

Мистер Элиот выдержал паузу. Перед ними стоял человек, потерпевший поражение, но и одновременно осознавший, какое тяжкое бремя свалилось с его плеч – бремя неуверенности. Его отношение к происшедшему сводилось к тому, что он взглянул в лицо фактам, убийственным по сути, но в то же время развязавшим ему руки для возможности действовать.

– Как уже сказал, я чувствую необходимость извиниться. Ибо, в конечном счете, вся ответственность лежит на мне.

Компания уставилась на него в полнейшем недоумении.

– Разумеется, всегда следует иметь в виду вероятность совпадений. Я остро ощущал ее с самого начала. – Мистер Элиот оглядел своих слушателей, словно ища поддержки, даже не понимая, что его слова могли иметь для них совершенно загадочный смысл. – Но теперь я знаю: все сомнения отпали. Потому что это – празднование Дня Рождения.

– Почему ты заговорил о каком-то дне рождения, папа? – спросила Белинда тихим, напряженным голосом.

– Да, именно так. Только с заглавных букв. Потому что здесь каждый знает: мы празднуем не выход первой книги, а День Рождения. Его День Рождения. – Мистер Элиот снова сделал паузу, и все в вестибюле инстинктивно стали жаться друг к другу, словно столь необычный взгляд на вещи сделал чуть более реальным фантастическое прежде предположение, будто Паук ожил и свободно разгуливал по Раст-Холлу.

– Мы устроили прием в честь Дня Рождения: это первый пункт. В доме погас свет: вот вам пункт номер два. И до тех пор все еще могло оказаться случайными совпадениями. Но теперь выясняется, что Арчи опоили наркотиком. И это решающий момент. Я потрясен. В определенный период я был всего лишь расстроен и встревожен. Но стоит столкнуться с этим явлением лицом к лицу – причем даже ненадолго, – и оно становится все более интересным. – Мистер Элиот обвел взглядом окружавших его взволнованных людей. – Вижу, вам стало любопытно, о чем я толкую. Вполне естественное любопытство. Я назвал три пункта, служащие приметами того, что я называю празднованием Дня Рождения. А теперь разрешите ознакомить вас с четвертым. Позвольте мне… – В голосе мистера Элиота зазвучали почти радостные нотки. – Позвольте мне сделать пророчество!

Но на его лицо тут же как будто набежала сумрачная тень.

– Только меня что-то стала сильно подводить память. Я забываю детали. Впрочем, быть может, никаких деталей и не было. Но по поводу четвертого пункта я уверен. Это будет что-то, связанное с картиной.

Снова воцарилось изумленное молчание, нарушенное Эплби:

– А разве не было пункта номер пять: Дурость-Холла?

Мистер Элиот решительно покачал головой.

– Нет. – Он говорил до странности не терпевшим возражений тоном. – Вы думаете о чем-то совершенно ином. Понимаете, День Рождения – это старая история. Причем, что самое странное, история, так и не случившаяся. Убежден, вы согласитесь со мной, что все это дело весьма примечательного свойства и представляет большой интерес. Здесь нет ничего отталкивающего для рационально мыслящего человека, но одновременно для не слишком критически настроенного сознания присутствует больше необъяснимо сверхъестественного, чем могла бы себе вообразить, – он осторожно огляделся по сторонам, – наша потрясающая подруга миссис Моул.