Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Паук – оживший и внушавший страх – сначала дал о себе знать по телефону. И, переключившись на разговор о нем, Тимми вполне связно и детально поведал о том инциденте. Однажды вечером они с отцом играли в пикет[57], когда зазвонил телефон. Мистер Элиот снял трубку, поскольку аппарат находился возле него, и собирался что-то сказать, но резко осекся и несколько секунд слушал со все возраставшим негодованием. Он уже собрался было повесить трубку, но передумал, послушал еще недолго, после чего дал отбой с раздраженным восклицанием. Затем повернулся к Тимми, небрежно заметил, как ему жаль, что секретарям тоже приходится предоставлять отпуск, словно они – нормальные человеческие существа, и продолжил игру.

Обычно на все звонки отвечал секретарь мистера Элиота, но поскольку он уехал отдыхать, телефонный аппарат в библиотеке напрямую подключили к городской линии. По ядовитой шутке отца Тимми заключил, что звонок был из серии глупых выходок читателей, с которыми знаменитым авторам приходится мириться, и потому не стал вдаваться в подробности. И его сдержанность получила достойную оценку, ибо тем же вечером мистер Элиот сам рассказал о случившемся. Стоило ему лишь снять трубку, как кто-то произнес: «Я – Паук. Мне известно все». Именно в этот момент мистер Элиот ощутил порыв прервать беседу, но воздержался. И незнакомец продолжил: «Я звоню, чтобы предостеречь вашу возлюбленную миссис Бердвайр». После чего мистер Элиот в гневе повесил трубку. На третью ночь после этого происшествия дом миссис Бердвайр подвергся ограблению.

После чего Паук вошел во вкус. В один прекрасный день к ним зашел викарий местной церкви, с трудом скрывавший охвативший его ужас. По всей видимости, ему тоже позвонил Паук и пригрозил, что ему все известно. Перед мистером Элиотом встала весьма затруднительная задача успокоить своего посетителя, не вызвав его на излишнюю откровенность. Как он объяснил Тимми, несложно было понять, что на совести викария тяжким грузом лежит грех сомнения. Затем наступил черед женщины – директора школы в их городке. Паук (очевидно на этот раз выступая в роли Паука-сыщика) сообщил ей, что мистер Элиот, и только мистер Элиот, может раскрыть ей страшную тайну о том, кто ее настоящий отец. У самой начальницы школы на этот счет никогда не возникало ни малейших сомнений, но Паук выбрал жертву, продемонстрировав отменное знание человеческой психологии, и мистеру Элиоту пришлось пройти через целый ряд пренеприятных объяснений, прежде чем недоразумение было улажено. Потом Паук с видимым наслаждением пускался в еще несколько столь же абсурдных авантюр. Такой характер носила первая фаза его деятельности.

Второй этап оказался значительно более тонко рассчитанным, и, по логике вещей, ему следовало бы стать первым. Потому что если поначалу Паук сразу выступил в роли совершенно независимого существа, действовавшего как ему заблагорассудится, то чуть позже он создал иллюзию, будто сумел вырваться из бумажных оков, в которых его прежде удерживали. Создавалось впечатление, и здесь Тимми дал полную волю своей фантазии, что неодушевленный сборник сочинений его отца вдруг задрожал, треснул, и из него, как из кокона, вылупилось нечто живое. Это напомнило ему также рекламную картинку, запавшую в душу еще в подростковом возрасте: нечто вроде прообраза нарождавшегося сюрреализма – рисунок изображал знаменитостей прошлого, выходящих из глухой стены, чтобы отведать популярный сорт виски.