Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник) - Морис Леблан (2014)

Я взял записку. Она была написана тем же почерком, что и письмо, которое я нашел в книге вечером 22 июня.

Значит, Даспри был прав. Великим организатором этого дела был Сальватор.

По правде говоря, мы начали различать слабые проблески в окружавшей нас тьме. Более того, отдельные детали предстали перед нами в неожиданном свете. Но сколько оставалось еще неразгаданного, например две семерки червей! Что касается меня, то я все время думал о них. Возможно, меня даже сильнее, чем надо, интриговали эти две карты, поскольку семь дырочек в семи маленьких знаках бросились мне в глаза при столь волнующих обстоятельствах. Какую роль играли карты в этой драме? Какое значение следовало им придавать? Какие выводы напрашивались из того факта, что подводная лодка, построенная по чертежам Луи Лакомба, называлась «Семерка червей»?

Даспри же мало занимали эти две карты. Он с головой погрузился в изучение другой проблемы, решение которой казалось ему более важным: он без устали искал пресловутый тайник.

– Кто знает, – говорил он, – вдруг я найду там письма, которые не обнаружил Сальватор… возможно, по недосмотру! Вряд ли братья Варен убрали из места, которое они считали недоступным, столь грозное оружие, ведь они понимали всю его ценность.

И Даспри искал. Вскоре в большом зале для него не осталось тайн, и он перенес свои поиски в другие комнаты особняка. Он обследовал их снаружи и изнутри, тщательно осмотрел каменную и кирпичную кладку стен, приподнял черепицу на крыше.

Однажды Даспри пришел с киркой и лопатой. Лопату он вручил мне, оставив себе кирку, и сказал, показывая рукой на пустырь:

– Идем туда.

Я последовал за ним без особого восторга. Он разделил пустырь на несколько участков и один за другим обследовал их. Вдруг его внимание привлекло нагромождение бутовых камней и булыжников, покрытое зарослями ежевики и густой травы. И Даспри принялся раскидывать камни.

Мне пришлось ему помогать. В течение целого часа под лучами палящего солнца мы трудились не покладая рук, но безрезультатно. Но когда, раскидав камни, мы все же добрались до земли и начали копать ее, кирка Даспри наткнулась на кости, человеческие останки, вокруг которых еще болтались куски одежды.

И вдруг я почувствовал, что бледнею. Я заметил вдавленную в землю небольшую железную прямоугольную пластинку. Мне показалось, что я различаю на ней красные пятна. Я нагнулся. Так и есть. Пластинка была размером с игральную карту, а красных пятен, этих пятен цвета сурика, местами проржавевших, было семь. Расположены они были как знаки семерки червей, причем на каждом острие сердечка имелась небольшая дырочка.

– Послушайте, Даспри, Мне уже осточертели все эти истории. Если они вам интересны, тем лучше. Но я больше вам не помощник.

Может, всему виной было нервное напряжение? Или усталость, вызванная тяжелой работой под жаркими лучами палящего солнца? Так или иначе, но на обратном пути меня шатало из стороны в сторону. Дома я был вынужден лечь в постель и провести в ней двое суток. Меня лихорадило, я весь горел, упорно отбиваясь от скелетов, которые кружили вокруг меня и бросали друг другу в головы свои окровавленные сердца.

Даспри оказался преданным другом. Каждый день он посвящал мне три-четыре часа. Правда, проводил он их в большом зале. Он по-прежнему рыскал по всем углам, простукивал стены.

– Письма здесь, в этой комнате, – время от времени сообщал он мне. – Они здесь, готов дать руку на отсечение!

– Оставьте меня в покое, – с раздражением отвечал я.

На утро третьего дня я встал. Я был еще очень слаб, но чувствовал себя здоровым. Плотный завтрак придал мне свежих сил. Но небольшое послание, полученное около пяти часов, позволило мне окончательно выздороветь, поскольку мое любопытство опять, несмотря ни на что, разыгралось.

В письме, пришедшем по пневматической почте, сообщалось:

«Милостивый государь!