Заезд на выживание - Фрэнсис Феликс, Фрэнсис Дик (2009)

Первую свою лошадь я приобрел пятнадцать лет назад, тогда Пол имел репутацию «хоть и молодого, но весьма перспективного тренера». Теперь же о нем отзывались как о человеке, так и не использовавшем весь свой потенциал. Он был родом из Йоркшира, но годам к тридцати переехал на юг, где должен был заменить одного из «грандов» скачек, пожилого тренера, вынужденного отойти от дел по болезни. Уже не молодой и не перспективный, он опасался вылететь вовсе и цеплялся за работу из последних сил. Его уроки стоили дешевле, чем у других тренеров, но мне нравился этот человек, и впечатление от тренировок с ним оставалось самое положительное. За несколько лет он научил меня тонкостям и премудростям стипль-чеза на гунтерах, что позволило мне благополучно преодолеть несколько сот миль и тысячи препятствий. Пусть эта выступления в большинстве своем не были столь зрелищны, как того хотелось, зато они отличались завидной стабильностью. А сам я почти всегда оставался в каком-то шаге от победы.

— Думаю, ты легко справишься с этой оравой, — заметил Пол, указывая рукой на группу жокеев-любителей и лошадей на круге. — А этот, глядите-ка, прямо из штанов норовит выпрыгнуть. Все равно не поможет. Мне не нравились предсказания с победным оттенком. Даже представляя сторону защиты в суде, я почти всегда был пессимистично настроен относительно шансов своего клиента. Ведь тем неожиданнее и радостнее становится победа. А в случае проигрыша разочарование меньше.

— Надеюсь, что так, — ответил я. А напряжение все нарастало. И вот пронзительно брякнул колокольчик, призывая жокеев в седла.

Пол помог мне взобраться на мою гордость и радость. Сэндмен был одной из лучших лошадок, которыми я когда-либо владел. Пол купил для меня этого мерина-восьмилетку с весьма запутанным происхождением и скромными результатами в скачках с барьерами. Но уверял, что Сэндмен еще себя покажет. И оказался прав. Вместе с ним мы выиграли восемь скачек, еще пять Сэндмен выиграл без меня, с другим жокеем, в том числе и последние мартовские соревнования в Челтенхеме.

То было наше первое с ним выступление после летних каникул. Первого января моему любимцу должно было исполниться тринадцать, а потому закат его карьеры был близок. Мы с Полом планировали принять участие еще в двух скачках перед следующим фестивалем в Челтенхеме, где надеялись повторить успех.

Со стипль-чезом меня впервые познакомил дядя Билл. Он доводился младшим братом моей маме, и ему тогда было двадцать с небольшим, а сам я был двенадцатилетним мальчишкой. Биллу разрешили забрать меня на день, при условии, чтоб он «не спускал с ребенка глаз». Я тогда гостил у дедушки с бабушкой — папа с мамой отправились отдыхать в Южную Америку.

И вот я радостно забрался на переднее сиденье любимого автомобиля дяди Билла — «Эм-Джи Миджет»[4] с откидным верхом, и мы покатили в сторону южного побережья, планируя провести долгий день в Уортинге, в Западном Суссексе. Втайне от меня и своих строгих родителей дядя Билл вовсе не собирался весь день таскать малолетнего племянника по каменистым пляжам Уортинга или гулять с ним по элегантному пирсу в викторианском стиле, где меня ждали приличествующие возрасту увеселения. Вместо этого мы проехали еще пятнадцать миль к западу до ипподрома Фонтвелл-парк, где и зародилась у меня настоящая страсть к скачкам с препятствиями.