Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник) - Мольер (Жан-Батист Поклен)

Я вам твердил сто раз, понять бы вы должны,

Куда вас приведет столь скверная дорога.

Клеант

Все вам подобные – а их, к несчастью, много –

Поют на этот лад. Вы слепы, и у вас

Одно желание: чтоб все лишились глаз.

И потому вам страх внушает каждый зрячий,

Который думает и чувствует иначе, –

Он вольнодумец, враг! Кто дал отпор ханже,

Тот виноват у вас в кощунстве, в мятеже.

Но я вас не боюсь, кривить душой не стану,

Я предан истине и не слуга обману.

Лжеправедники есть, как есть лжехрабрецы.

Бахвальством не грешат отважные бойцы,

А праведники, те, что подают пример нам,

Не занимаются кривляньем лицемерным.

Ужели ж разницы для вас нет никакой

Меж верой истинной и верой показной?

Как не сумели вы быль отделить от сказки?

Как не смогли лица вы отличить от маски?

Где вымысел, где явь? Где видимость, где суть?

Как правду спутали вы с кривдою отпетой?

Червонец подлинный с фальшивою монетой?

Да в большинстве своем мы, люди, чудаки

И действуем своей природе вопреки.

Зачем мы разуму дать не желаем веры?

И почему нигде, ни в чем у нас нет меры?

Порой наш замысел прекрасен и велик,

Но начинаем мы рубить сплеча и вмиг

Переусердствуем и добрую основу

Испортим, извратим… Но это так я, к слову.

Оргон

Уж где тягаться нам с философом таким!

Во всем вы сведущи. Ваш суд непогрешим.

Вы – кладезь мудрости. Пророк. В сравненье с вами

Все прочие должны считаться дураками.

Клеант

Не кладезь мудрости{5} я, сударь, не пророк,

Я вовсе не хочу вам преподать урок –

Не столь уж я учен для этого занятья, –

Но ложь от истины умею отличать я.

Из добродетелей всего я больше чту

Высоких помыслов святую чистоту,

И благороднее не знаю я примера,

Чем люди, в чьих сердцах горит живая вера.

И нет поэтому на свете ничего

Противнее, чем ложь, притворство, ханжество.

Не стыдно ли, когда святоши площадные,

Бездушные лжецы, продажные витии,

В одежды святости кощунственно рядясь,

Все, что нам дорого, все втаптывают в грязь;

Когда стяжатели в соперничестве яром

Торгуют совестью, как мелочным товаром,

И, закатив глаза, принявши постный вид,

Смекают, кто и чем за то их наградит;

Когда они спешат стезею благочестья

Туда, где видятся им деньги и поместья;

Когда, крича о том, что жить грешно в миру,

Они стараются пробиться ко двору;

Когда клеветники без совести, без чести,

Личиной благостной скрывая жажду мести,

Дабы верней сгубить того, кто им не мил,

Вопят, что он бунтарь противу высших сил?

И оттого для нас они опасней вдвое,

Что приспособили меч веры для разбоя,

С молитвою вершат преступные дела,

И стало в их руках добро орудьем зла.

Таких притворщиков немало в наше время.

Однако отличить нетрудно это племя

От праведных людей. А праведники есть.

И мог бы я легко примеры вам привесть:

Хоть Аристона взять, Оронта, Периандра,

Прибавим к ним еще Альсида и Клитандра, –

Кто может упрекнуть их в чем-нибудь дурном?

Но не звонят они по городу о том,

Что только их, мол, жизнь свята и безупречна.

Нет, добродетель их терпима, человечна,

И ближних осуждать почли б они за стыд,

Ведь осуждающий гордынею грешит.

Они творят добро без показного рвенья,

Чуждаясь пышных фраз и самовосхваленья.

У них спесивое злословье не в чести:

Им в людях радостно хорошее найти.

Интриги не плетут, не роют ближним ямы,

Их помыслы чисты, а их сужденья прямы.

Питают ненависть они, замечу вам,