Сыскарь чародейского приказа - Коростышевская Татьяна Георгиевна (2017)

– Три года назад наш августейший монарх для всей империи Берендийской указ издал, что женщины наравне с мужчинами на благо Отечества трудиться допускаются. И нет по тому указу разницы, кто служит – мужик али баба, а принимаются в расчет только усердие да таланты.

Ну, тут я, конечно, слегка преувеличивала. Указ тот судьбоносный все больше на бумаге и оставался. Потому что одно дело документ написать, а другое – весь уклад жизненный для всего государства перекраивать. Но по мелочи двигалось дело, да. Трудно было женщине, к примеру, в пожарные пойти или полком командовать. Но вот курсов самописных открылось за три года немало, да для телефонных барышень курсы специальные, и медичек готовили даже и при университетах, и… Впрочем, на этом все. Но я для себя решила – что не запрещено, то разрешено. Тут уж главное – прецедент создать. И подала прошение о зачислении на сыскные курсы в губернском Вольске, до коего от нашего Орюпинска не больше суток конной езды. А когда мне отказано было, не поленилась в вольскую библиотеку заглянуть да копию того самого Берендиева (монарх у нас Берендий, четырнадцатый по счету) указа себе заказать. Так с указом наперевес в присутствие и вломилась, и не ушла, пока меня не приняли. Со мной на курсах только парни учились. Мне во всем приходилось лучше их быть, и не просто на капельку, а о-го-го насколько! И сдюжила-таки! Все экзамены выпускные на «отлично» выдержала. Единственная со всего потока. И единственная же распределение в Мокошь-град получила, в столицу нашего государства. Матушка от гордости ажно светилась вся, с соседками здороваться забывала, того и гляди – вознесется от переполняющей благодати.

– А у тебя какие таланты? – уже почти спокойно спросила Жозефина.

В коридоре уже вовсю покрикивал вагонный гнум:

– Дамы и господа! Остановка закончена! Занимайте свои места!

– У меня, – я пожала плечами, – разные, да все под сыскное дело подходят.

– Как так?

Я двинула подбородком в сторону двери:

– Может, в купе вернемся? Или так и будем до самого Мокошь-града в дамской комнате дискутировать?

Жозефина попятилась, открыла для меня дверь – то ли уважение выказывала, то ли опасалась, ровно чумную.

Мы вернулись на свои места. Я уставилась в окошко. За ним пробегали березки, и аккуратные крыши далеких домиков, и тучные стада коров и коз, и даже одно верблюжье – год назад августейшее величество указ о расширении поголовья и разнообразии оного издал. Хористки возбужденно шушукались, бросая в мою сторону тайные взгляды. Я вздохнула и повела головой, приглашая всех заинтересованных выйти со мной в коридор.

Мы вывалились из купе, сопровождаемые неодобрительными взглядами четы Скворцовых.

– Жоська сказывала, ты в сыскных делах мастерица? – полноватая барышня с золотистыми локонами, крашеными, зуб даю, сразу приступила к делу.

– Колдовать не буду, – строго ответила я. – И фокусы балаганные показывать тоже.

– Да я не о том.

– И нюхать, чтоб по следу кого найти.

Список того, что я делать не собиралась, был до неприличия длинным. Жители Орюпинска, в моих талантах осведомленные, часто пытались им применение найти.

– Да ты погодь. – Блондинка примирительно пихнула меня локтем. – Меня, кстати, Элеонора кличут.

Я кивнула. Богатое имя.

– А это – Клотильда.

Третья хористочка в разговор не вступала. Была она рыжей, правда, не такой яркой, как некие провинциальные суфражистки, кареглазой, и если бы не две товарки, блондинка да брюнетка, на чьем фоне она смотрелась именно за счет контраста, довольно неказистой.

– Деньги у нас пропали.

– Я не брала, – так сказала, на всякий случай, сразу потеряв долю уважения в глазах собеседницы.

– Да я не о том, – вздохнула Элеонора. – Трое нас было, вместе в столицу собирались, общак складывали – по грошику, по копеечке. А теперь нет его.