Книга воспоминаний - Петер Надаш

И по лицам обоих блуждала расплывчатая боль, отзывающаяся на неясный отказ, и такая же расплывчатая радость, отвечающая на неясное согласие; наши лица, я мог бы сказать, метались между готовностью к сдаче и к обороне, но метались они суматошно, так что когда на одном лице мелькала боль, другое освещалось радостью, и когда радость совершенно овладевала одним, на другом видна была только боль, поэтому в этот долгожданный, обещающий стать поворотным момент «да» все еще невозможно было отделить от «нет».

И чтобы не ждать следующего момента, я, разорвав наше общее время, пошевелился, и сделал это просто потому, что испытывал боль, одно направление было для меня закрыто, а дверца машины у меня за спиной распахнута, и поскольку боль была не в состоянии окунуться в радость, она любой ценой стремилась найти облегчение.

Но словно бы по закону маятника Тея готова была открыться как раз в тот момент, когда я готов был закрыться, в ней одержало верх «да», и она не позволила радости снова вернуться в боль и в ответ на мое движение движением рук превратила «когда-нибудь» в «прямо сейчас».

Когда мы бодрствуем и находимся в трезвом рассудке, наши челюсти в силу выработанного автоматизма держат рот закрытым, верхний ряд зубов покоится на нижнем, верхняя губа лежит на нижней губе, но в такие моменты челюсти расслабляются, возвращаются к первозданному, еще не знавшему автоматизма состоянию, забывают о бдительной самодисциплине, которая постоянно, за исключением часов сна, держит лицо в мышечном напряжении и, в зависимости от вида и степени напряжения, придает лицу тот или иной характер; язык же в такую минуту, поднимаясь подрагивающей дугой от кромки нижних зубов, зависает в неопределенном положении, а скопившаяся у плотины зубов слюна, когда рот приоткрыт, стекает назад, в низину полости рта.

Головы наклоняются в сторону, если одна налево, то другая непременно направо, потому что когда два человеческих рта ищут встречи, выступающие из рельефа лица носы должны избежать столкновения.

А когда глаза уже прикинули расстояние и, в зависимости от особенностей рельефа, оценили необходимый угол наклона, когда по все возрастающей скорости сближения уже можно определить и момент встречи, веки мягко и медленно опускаются на глаза, зрение в такой близи становится невозможным, да и ненужным, из чего, разумеется, вовсе не следует, что все невозможное одновременно является и ненужным, глазные прорези закрывается все же не до конца, остаются узкие щелочки, ровно такие, чтобы длинные верхние ресницы не смешивались с короткими нижними, отчего глаза оказываются в положении, полностью симметричном положению рта: в состоянии трезвом, но все-таки недостаточно бдительном, и чем больше теряется трезвости, тем слабее становится бдительность, и когда глаза открываются, но не полностью, то рот закрывается, но тоже не полностью.

Но если бы мы захотели поподробней рассказать о поцелуе, о встрече двух ртов, о моменте, когда ощущения органов чувств внезапно сменяются ощущениями плоти, то для этого нам, скорее всего, потребовалось бы проникнуть внутрь, за нежную, испещренную вертикальными микробороздками поверхность губ, двух пар губ, которые, приоткрывшись, сомкнулись друг с другом.