Он. Она. Другая - Лия Султан

Послушно поднимаю их и он снимает с меня сарафан. На мне нет бюстгальтера и по инерции я прикрываю обнаженную грудь руками. Но Нариман смотрит на меня горящими глазами. Во потемневшем взгляде пляшут чертята.

— Не надо, — он обхватывает мои запястья и опускает руки. — Ты самая красивая. Идеальная. Хочу все видеть.

Затем он одним движением скидывает с себя футболку, притягивает к себе и поднимает как пушинку. В комнате тепло и солнечно, и в голову лезет мысль, что надо было хотя бы задернуть шторы на окнах. Но как только Нариман бережно кладет меня на кровать, я обо всем забываю и сама тянусь к нему за поцелуем, обняв за шею.

Он ведет, я подчиняюсь. Голова касается подушки, а щеки пылают от того, что его руки везде. Закрываю глаза и дышу через нос, борясь со стеснением и ожидая, пока он снимет джинсы. Внизу живота уже не просто тепло — горячо.

— Расслабься. Просто доверься, — мягко просит он и нависает надо мной, раздвинув коленом бедра. Мгновение и я — не я. Я — одно целое с ним.

— Люблю тебя, — признается мой мужчина, когда я, не сдерживая стоны, впиваюсь пальцами в его плеч.

— И я тебя люблю, — тянусь к нему навстречу и целую в пульсирующую венку на шее.

Как хорошо, что однажды мне подрезали крылья и бросили с обрыва. Как хорошо, что я узнала, что такое нелюбовь, жалость и безысходность. Потому что сейчас я, наконец, разглядела любовь настоящую. И поняла, что заниматься любовью по любви и с любимом — одно из лучших мгновений, которое переживает женщина.

Глава 22. Настоящие

Сабина

Зайдя в спальню, вижу, как Нариман сидит на полу и копошится в чемодане. Заметив меня, поднимает голову и спрашивает:

— Как думаешь, сейчас подарить или когда домой вернемся?

— А что там?

Он протягивает мне белый пакет с красочной коробкой внутри. Достаю ее и даже у меня, почти тридцатилетней женщины, руки чешутся открыть.

— Барби! — восклицаю я. — С собачкой, кошкой. Барби-ветеринар что ли?

— Ага, там еще халат есть. Взял уже в аэропорту, потому что все дни был очень плотный график, — оправдывается мужчина.

— Нафиса будет в восторге!

— Так как думаешь, в садик взять? — все также сидя на полу, интересуется он.

— А возьми! — заявляю я, откладывая упаковку в сторону. — Пусть порадуется, а то в последний день перед праздником очень расстроилась.

Приблизившись ко мне, Нариман встает на колени и теперь я смотрю на него сверху вниз. Он заправляет за мое ухо выбившуюся прядь и проводит подушечками пальцев по коже вдоль скулы и ниже.

— Все еще не могу поверить, что ты моя. Как будто прошлый год был не год вовсе, а прошлая жизнь. А в этой мы встретились.

— Нариман, — шепчу осторожно и тут же краской заливаюсь.

— Да?

— А мне ты что-нибудь привез? — говорю и тут же прячу лицо в ладонях. — Ой, прости. Стыдно-то как.

Он начинает заливисто смеяться, запрокинув голову назад. Слышу, как что-то шуршит и сквозь щели меж пальцев, наблюдаю, как он вытаскивает из чемодана пакетик.

— Открывай глаза, — велит он и я слушаюсь. — Я знаю, что ты не слышишь запахи, но хотел сделать тебе приятное.

Неужели помнит о моей аносмии? Я же рассказывала об этом между делом. Достаю коробочку духов, которыми уже много лет пользуюсь. Этот аромат мне когда-то давно подобрала Ирада, у которой очень сильно развито обоняние. С тех пор я ему не изменяю, поэтому многие говорили, что мне идет этот запах.

— Как ты узнал? У меня как раз флакончик заканчивается.

— Спросил у твоей сестры.

— Ммм, заговор? — играю бровями.

— Конечно, — быстро садится рядом, тянет на себя и целует. Я снова могу сдаться и тогда мы точно опоздаем, а нам нельзя. Но как же хочется остановить время и все повторить.

— Нам надо идти за дочкой, — сквозь сладкий стон проговариваю, когда Нариман касается губами шеи.