Он. Она. Другая - Лия Султан

После разговора с ним все-таки удается поспать, но сны, как это обычно бывает при лихорадке, странные, запутанные, страшные. Сначала снится, что я стою в зале ожидания аэропорта и высматриваю в толпе прилетевших Наримана. По громкоговорителю уже давно объявили, что рейс из Поднебесной приземлился, но моего мужчины все нет и нет. Люди с чемоданами проходят мимо меня, а я все еще жду и борюсь с тревогой. Наконец, вдалеке замечаю знакомую, высокую фигуру, но лица разобрать не могу. Машу ему рукой, зову по имени. Он в ответ поднимает ладонь, а другой рукой катит за собой чемодан. Срываюсь с месте и бегу к нему навстречу, несмотря на заградительную ленту. Впечатывшись в широкую каменную грудь, схожу с ума от его тепла и близости, после чего тянусь за поцелуем и только тогда с ужасом обнаруживаю, что это не Нариман, а Таир.

Стоит не шелохнувшись, смотрит на меня свысока, кривит рот в презрительной ухмылке и молчит.

Ору дурниной на весь пустой аэропорт, а открыв глаза, не сразу понимаю, что я в кровати. Холодный пот выступает на лбу, мокрая майка липнет к телу, простынь и пододеяльник тоже влажные. Я хорошо так пропотела после жаропонижающего, но бонусом получила очень страшный сон. Надо свести к минимуму общение с бывшим мужем и не любезничать с ним, когда звонит, а сразу отдавать телефон дочери. Он мне уже никто. Никто.

Девчонки возвращаются с прогулки после обеда. Нафиса — довольная, с воздушными шариками, а Ирада загадочная и взволнованная. Не успев разуться, бежит к окну на кухне и несколько минут смотрит непонятно куда и на что.

— Ирад, ты чего? — спрашиваю, когда она, наконец, отходит от него и пройдя к раковине, включает воду и подставляет под струю пальцы.

— Не постоял, — пожимает она плечами грустно. — Сразу уехал.

— Кто? — подхожу сзади и обнимаю сестру.

— Аслан.

— Какой Аслан? — не понимаю сначала, о ком речь, но потом все же доходит. — Тот самый Аслан? Дубайский.

— О, как звучит, — горько усмехается она. — Аслан Дубайский. Прям как Лоуренс Аравийский.

— Мам, дядя Аслан купил мне шары! — на кухне появляется Нафиса, которая все никак не отпускает разноцветную охапку.

— Мы встретили его случайно в парке. Он тоже пришел возложить цветы. Его дед тоже был ветераном.

— Я покажу шарики По, — говорит Нафиса и убегает к своей панде по имени По, как в мультике.

Развернув сестру к себе, кладу ладони на ее щеки и заставляю посмотреть на себя.

— Ирада! Не надо! Останови это пока не поздно! — прошу ее.

— Что?

— Не влюбляйся в того, кто никогда тебя не полюбит. От этого очень больно. От этого задыхаешься, умираешь и потом долго не можешь прийти в себя.

Она молчит и опускает глаза, а я ошарашенно шепчу:

— Ты уже? Но как так быстро?

— Я не говорила тебе. Мы встречались уже несколько раз до парка.

— Ирада! Ты…с ним… — слова застревают в горле, но она меня понимает.

— Нет! Нет, конечно, — она вырывается и снова подходит к окну. — Ничего не было.

— Уфф, слава Аллаху, — говорю с облегчением. — Я не хочу, чтобы тебе было плохо, как и мне.

— С чего ты взяла, что мне будет плохо? Мне же не обязательно повторять твою судьбу! Он ведь может меня полюбить.

Ирада вспылила, что на нее не похоже. Всегда веселая, смешная и легкая, сейчас она стоит, скрестив руки на груди и нервно кусая губы.

— Я…я…не знаю, что сказать.

— Просто поддержи меня, — просит она тихо. — Не осуждай, пожалуйста.

В два широких шага сокращаю расстояние между нами и снова обнимаю сестренку и кладу голову на ее плечо.

— Конечно, я поддержу тебя и всегда буду рядом. И если ты и вправду влюбилась в него, я пожелаю только, чтобы это чувство было взаимно. Потому что ты заслуживаешь самого лучшего!

— Ты права, Саба, — всхлипывает она. — Кажется, я влюбилась в него.