Папа есть, нужна Любовь - Татьяна Любимая

«Это он! Он! Он!» — пульсирует счастливое в голове.

Целуемся как одержимые.

В отличие от прошлого, первого раза, не разрывая поцелуй, торопливо раздеваем друг друга. Одежда летит в сторону.

С каждой оголенной частью тела жар между нами распаляется сильнее, глаза горят, запах пьянит, пальцы до одури хотят все изучить, исследовать.

Мои руки скользят по его напряженному телу, изучая твердые рельефные выпуклости и впадины. Господи, как пахнет его кожа! С ума можно сойти. Съела бы.

Подставляю шею под жесткие губы Тимура. Он с рычанием кусает кожу шеи, плеч, спускается к груди. Мнет пальцами полушария, теребит вершинки, прикусывает зубами.

— Ай… м-м-м… — выгибаюсь от сплошного удовольствия навстречу ему.

— Сладкая моя девочка, отзывчивая, взрывная, — шепчет между поцелуями и укусами.

Продолжает мучительную пытку по исследованию моих эрогенных зон.

— Еще… — умоляю, полностью растворяясь в сумасшедших ощущениях. Тело сходит с ума, просит разрядки. — Еще, Тимур, пожалуйста!..

Внезапно Вершинин тормозит. Капризно хнычу ему в губы, извиваясь телом, выпрашивая продолжения.

Мучитель!

Мы тяжело дышим друг другу в губы. В моих глазах вопрос. Не понимаю причину паузы.

— Мы не навредим малышу? — спрашивает хрипло.

Несмотря на то, что Тимур тоже держится из последних сил, я знаю, что скажи я ему «нельзя», он тут же остановится.

— Нет. Врач разрешила.

Этого достаточно.

Подхватив под коленку, Тимур закидывает мою ногу себе на бедро. И в одно мгновение заполняет меня собой. Делает то, что мне сейчас жизненно необходимо. О чем мечтала все эти долгие недели, вспоминая наше безумие в лифте. Повторяет точь — в — точь свои действия, подтверждая, что это был он — мой незнакомец.

Мне хватает всего несколько мощных толчков, чтобы получить разрядку. Несколько вскриков, стонов, искр, и мощный оргазм взрывает изнутри, сотрясает все тело. Мне кажется, на некоторое время я теряю сознание. Прихожу в себя и снова «пропадаю». Раз за разом. Пока мой мужчина не затихает тоже, перед этим глухо застонав и закатив глаза от удовольствия.

Прикрыв глаза, дрожу в крепких мужских объятиях, ловя афтершоки от последних толчков. Облизываю опухшие покусанные губы.

Мы потные, но отлепиться друг от друга просто невозможно. Мы единое целое, даже опустошенные, уставшие.

Тимур шепчет что — то нежное, собирая губами мои счастливые слезы, что скапливаются под закрытыми ресницами.

С блаженной улыбкой на лице пальцами глажу влажные плечи, крепкую шею вдоль линии волос. Необыкновенно хорошо, легко и на душе, и в теле.

— Люблю тебя, Любовь моя, — получаю признание.

Это так трогательно, искренне! На разрыв сердца.

Слезы нескончаемым потоком хлынули из глаз. Не могу контролировать их.

— Не надо плакать, Любовь моя, — Тимур с нежностью стирает подушечками пальцев сырость с моих щек.

— Это не я, — пытаюсь улыбнуться сквозь слезы и снова всхлипываю. — Это гормоны. Твой сын или дочь сделали из меня впечатлительную дурочку.

— Мой… сын?.. — переспрашивает с осторожностью.

— Или дочь. На УЗИ еще не видно пол.

— Ты сказала МОЙ, потому что…

— Потому что ребенок твой. Я не подпускала к себе мужа после того, как мы с тобой… А до того дня были бесполезные попытки забеременеть и требовалось воздержание…

Секунда… две…

— Люба!

Неожиданно я оказываюсь в воздухе, а потом Тимур кружит меня вокруг себя. Впиваюсь ногтями ему в плечи, чтобы не упасть.

— Люблю тебя, люблю, люблю! — кричит Вершинин. На мальчишку сейчас похож, а не на взрослого серьезного мужчину.

— Тише, сумасшедший! Кузю напугал, — хохочу.

Под ногами лает щенок, разделяя с хозяином его радость.

Осторожно Тимур опускает меня на пол. Обхватывает мое лицо ладонями, вглядывается в глаза. Очень серьезный.

— Когда у тебя развод? Мы в тот же день подадим заявление в загс.

Что?