Папа есть, нужна Любовь - Татьяна Любимая

Лицо Любы становится белее мела, в глазах всего на мгновение мелькает испуг. Напрягаюсь в ожидании ее ответа, потому что от того, что она сейчас скажет, зависит… вообще все!

Она качает отрицательно головой.

— Не, ну признаки, конечно, схожи, но будь моя жена беременна, я бы знал, да, дорогая? — хохочет Миронов. — Но врачи говорят… — он высовывает язык и изображает громкий неприятный звук с летящими в стороны слюнями. — Стресс.

Мне кажется, Люба на грани потери сознания.

— Люба, вам нехорошо? — с тревогой вглядываюсь в ее лицо. — Вызвать скорую?

— Нет, сейчас пройдет, — шепчет, обмахиваясь ладошкой. — Душно тут.

Нам приносят напитки, расставляют.

— Выпей коньячку, полечи нервишки, — Борис пытается влить жидкость из своей рюмки в ее бокал с соком.

Она успевает прикрыть его ладошкой.

Сжимаю под столом кулаки, давя в себе жгучее желание врезать по этим лоснящимся, толстым, как разварившаяся сарделька губам ее мужа, чтобы они лопнули, сдулись, хлынули кровью. Желательно так, чтобы он никогда в жизни больше не смел касаться этими губами женщин.

Подонок, мерзавец, сатана в человеческом обличье — вот кто он. Заставил свою больную жену идти на встречу, лишь бы потешить свое мужское самолюбие, показать какой он молодец, что подчинил своей прихоти красавицу.

Урод!

Беру себя в руки. Я здесь не для того, чтобы выяснять отношения с Борисом. Но и как поговорить с Любой наедине, пока не представляю.

— А жаль, — продолжает гнуть свое Елена. — Дети — это так чудесно. У Тимура такая очаровательная девочка. Пять лет, красавица. На папу очень похожа!

— Тасе четыре, — поправляю ее.

— С кем остались Таечка и Кузя? — Люба справилась с собой, устремила на меня прямой взгляд.

Вижу — действительно переживает за детей. А Елена не спросила.

— С няней.

— На этот раз, надеюсь, более ответственной? — с претензией дернулись красивые губы.

— Неправильный вопрос, дорогая. Надо спрашивать — молодой, красивой, сексуальной, а, Тимур? — недвусмысленно хохотнул Миронов, подмигивая мне, снова наливая себе и Лене.

Он меня раздражает. Любовь никак не реагирует.

— Тасина воспитательница согласилась присмотреть за детьми, — отвечаю Любе. — Она хорошо ладит с малышней и сразу нашла общий язык с моей дочкой.

На собеседование в агентство я не поехал. Еще сидя в машине там, возле «Камелии», глянул на «лохмашки», и идея пришла мгновенно. Набрал Ирину Васильевну и спросил, не могла бы она присмотреть один вечер за Тасей. Естественно, не бесплатно.

Она согласилась не думая, за что ей в знак благодарности был вручен букет гербер. А дочь и вовсе уговаривать не пришлось. Осталась с воспитательницей с радостью.

Очевидно, Любу мой ответ удовлетворил. Кивнула. Расслабилась. Сделала глоток сока.

— Но постоянной няни нет, — не отвожу от нее глаз, — так что… если есть кто на примете…

Медленно и понятливо моргает.

— Ты не говорил, что у тебя еще есть Кузя, — шипит на ухо Елена, растягивая губы в подобие улыбки. — Это твой сын?

— Это наша собака.

— А-а, — успокаивается, — предупреждать же надо.

Вытаскиваю из кармана и кладу перед собой телефон.

— Ирина Васильевна может позвонить, — поясняю. — Мало ли что.

Заметив, что Люба смотрит на меня, опускаю взгляд на свой телефон и тут же поднимаю его снова на девушку.

Почему не звонила?

Она чуть заметно ведет плечом и поворачивает лицо к мужу, даря ему скупую улыбку.

Тот машет, чтобы к нашему столику подошли. Делает заказ — мясо, овощи, еще что — то — не слышу. Глаз не свожу с чужой жены.

Люба очень бледна. Ей явно нехорошо, а Борис не замечает.

«Наши половинки» пьют коньяк. Лена все ближе. Периодически виснет на руке. Рисуется перед всеми, сверкает полуобнаженной грудью.

— А вы давно, — Миронов водит пальцами с меня на Зайцеву и обратно, — вместе?