Если только ты - Хлоя Лиезе

— Фантастика. У меня такое чувство, что всю свою жизнь я щурился сквозь мутные линзы, а диета сделала их идеально чистенькими. У меня почти никогда не болит живот. Те боли, которые у меня бывают, становятся более редкими. Я очень строго придерживаюсь этой диеты, учитывая то, как хорошо я себя чувствую благодаря ей.

Она улыбается.

— Я очень рада это слышать. Удели этому больше времени. Ты почувствуешь себя ещё лучше. И продолжай заботиться о себе.

— Будет сделано, док, — я соскальзываю со смотрового стола и натягиваю куртку для разминки. — Итак, всё чисто?

Она кивает.

— Всё чисто. Удачи сегодня вечером. Забей несколько голов, как всегда.

— Непременно. Увидимся позже.

Я петляю по внутреннему помещению обратно в тренировочный зал, где все одеты в повседневную спортивную одежду и выполняют свои обычные упражнения перед игрой, прежде чем выйти на лёд.

— Себ! — Рен машет мне рукой, стоя в конце коридора с телефоном в руках.

Я подбегаю к нему, затем останавливаюсь. Рен поворачивается так, чтобы я мог видеть экран, и я улыбаюсь.

— Привет, Линни.

— Привет, Проблема! — кричит она. Я думал, она орала на весь стадион просто потому, что там было шумно, но я начинаю думать, что, может быть, Линни выкрикивает абсолютно все свои фразы на максимальной громкости. — Удачи! — вопит она. — Я не смогу прийти сегодня, потому что нас всех тошнит.

Я морщусь.

— Ой-ой. Всех-всех?

Линни торжественно кивает.

— Это я начала. На самом деле, всё начал Кейд в детском саду. Его стошнило на мою книжку-раскраску, потом я вернулась домой, и меня стошнило на папу. Потом папу стошнило в туалете, но от этого стошнило и маму. Теперь моего малыша Тео тоже тошнит, — она наклоняется, и её большие бледно-голубые глаза драматично расширяются, — прям везде.

Рен подносит кулак ко рту. Он слегка позеленел.

— Линни, может, мы больше не будем говорить о рвоте? У меня от этого странные ощущения в животе.

— Конечно, — радостно отвечает она, подпирая щёку ладонью и по-совиному моргая нам. — О чём ещё ты хочешь поговорить?

Я фыркаю от смеха. Этот ребенок такой чертовски забавный.

— Ну… — Рен хмурится. — Я не знаю. Может быть, сколько заклинаний ты сегодня сотворила?

— Десять! — вопит она, поднимая обе руки, чтобы показать нам, и это означает, что она роняет телефон. Мы видим потолок в её комнате, покрытый светящимися в темноте звёздами, прежде чем экран поворачивается и снова останавливается на Линни. — Заклинание против тошноты не сработало. Тео вырвало прямо на стену. Это было похоже на жидкое ванильное мороженое.

Рен содрогается в сухих рвотных позывах.

Я забираю телефон, когда он наклоняется, упираясь руками в колени, и делает глубокий вдох.

— Как ты творишь заклинания? — спрашиваю я.

— Я ведьма, — Линни хмурится, глядя на меня так, будто её беспокоит тот факт, что мне вообще надо задавать этот вопрос.

— Ааааа, ведьма.

Рен встаёт, делает медленный, глубокий вдох и кивает. Он забирает у меня телефон и одними губами произносит «Спасибо».

— Как ты стала ведьмой? — спрашиваю я её.

— Спокойно. Я просто ведьма. Как тетя Фрэнки, — Линни уходит за пределы экрана, затем возвращается с копией трости Фрэнки, но маленького размера специально для Линни. — Она показала мне, как произносить заклинания, чтобы избавляться от страшных вещей.

Рен улыбается так, как улыбается всякий раз, когда кто-нибудь говорит о Фрэнки. Раньше это до чёртиков раздражало меня, когда я был угрюм и зол на жизнь, но сейчас я просто чувствую странное родство с этим взглядом абсолютно безнадёжно влюблённого мужчины.

Но ведь… я не должен. Я мудак с большим багажом и множеством страхов, я слишком труслив, чтобы просить чего-то. помимо дружбы, у женщины, по которой я так схожу с ума, что ни черта не могу сделать за день, не подумав о ней.