Без памяти - Алекс Джиллиан, Лана Смирнова (2024)

— Валентина Голденштерна больше нет в живых, а Артур все еще является его официальным сыном, — отвечает Дуглас. — Должен напомнить — старшим сыном. Его разногласия с отцом — не основание для лишения законных прав на пост Верховного.

— Артур наркоман, психически не стабилен и никогда не имел никаких притязаний на власть, — привожу железобетонные аргументы, подозревая, что Дугласу есть, что на них ответить. — У него даже соответствующего образования нет, так как он не справлялся с программой обучения. Мой брат опасен для общества и именно поэтому был изолирован.

— В так называемой изоляции в одной из стран Азии, Артур провел серьезную работу над собой и достиг отличных результатов. Он предоставил все необходимые документы и заключения врачей, подтверждающие его психическое здоровье и высокий уровень интеллекта, а также финансовую отчетность по крупнейшей в Азии фармацевтической корпорации, основанной вашим братом.

— Бред, этого не может быть, — категорично заявляет Драгон. — Я много лет сотрудничаю с руководителями ведущих фармкорпораций мира, в том числе в странах Азии. Думаешь, я бы не узнал собственного брата или не увидел его имя в договорах?

— Артур использовал фальшивые документы, чтобы избежать преследований со стороны семьи, — поясняет Аарон. — Да, он нарушил закон, но это не отменяет его успехов. К тому же, вы оба неоднократно проделывали то же самое.

— Не понял, ты на чьей стороне? — потеряв терпение, вмешиваюсь я.

— Пока Апексар не избран, моя позиция абсолютно нейтральна, — бесцветно выдает Дуглас.

— С каких пор?

— Леон, я всего лишь доношу до вас новые факты.

— Кто лоббирует его интересы? — взяв себя в руки, пытаюсь докопаться до истины.

Не верю, что резко поумневший и излечившийся Артур внезапно решил прибрать к рукам трон Верховного. Это все равно, что научить бешеного шакала кататься на коньках.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — Аарон ожидаемо идет в отказ. Его взгляд неподвижен и спокоен.

— Ты лично встречался с Артуром?

— Да, — односложно отвечает он.

— Когда?

— Несколько часов назад, — произносит как заученную методичку.

— Где?

— Здесь, в Швейцарии.

— Где именно в Швейцарии? Адрес, координаты! — требую я.

На лице Дугласа появляется замешательство.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — после непродолжительной паузы снова повторяет Аарон.

То, как заторможено он говорит и мыслит, вызывает серьезные опасения. Они возникли практически сразу, но отсекались мной, потому что это, блядь, невозможно, но теперь становится очевидным. Я неоднократно видел подобные реакции у испытуемых в лабораториях. Передо мной сейчас сидит не Дуглас, а чья-та запрограммированная пешка. Подобного эффекта можно добиться только одним способом, недоступным никому кроме меня. Я так думал, обезопасив своё секретное оружие со всех сторон. Был на сто процентов уверен, что утечка препарата исключена….

До этого момента.

Аарон Дуглас под меадоном, и ему хорошенько промыли мозги.

Меня предали. В предположениях и догадках смысла больше нет. Это свершившийся факт.

— Ты можешь описать помещение, где состоялся разговор с Артуром? — если есть хоть малейший шанс, что я ошибся, Дуглас даст развёрнутый ответ, но он снова теряется.

— Какое это имеет значение?

— Кто запросил встречу. Ты или он?

— Не думаю, что… — Аарон осекается, сбиваясь с мысли. Под воздействием меадона головной мозг не способен фиксировать детали. Только внушаемые директивы к действию.

— Во что он был одет? — продолжаю напирать.

Дуглас расфокусировано смотрит перед собой. У него нет вариантов ответа, потому что они не вложены в его голову криворуким установщиком.

— Да что с ним такое? — Драгон напрягается и подается вперед, тоже почувствовав неладное в поведении Дугласа.

— Аарон, ты уверен, что говорил с Артуром Голденштерном? — задаю следующий вопрос.