Без памяти - Алекс Джиллиан, Лана Смирнова (2024)

— По праву рождения мы не можем быть свободны. Моя фамилия наносит свой отпечаток и обязательства. Тея, я шел к этому моменту всю свою жизнь, и мне бы хотелось, чтобы моя женщина в меня верила.

— Я верю в тебя! Именно поэтому не молчу, — немного странно обсуждать такие вещи будучи голыми, но до ужина, этот разговор, очевидно, не терпит. — Я верю, что ты не такой, каким тебя делал твой отец. Не такой, для того, чтобы творить то, чему он тебя учил.

— Что ты знаешь о моем отце, Тея? — усмехается Леон.

— Я много читала. Твоя библиотека в бункере хранит много интересных биографий, — парирую я. — И на каждого члена семьи есть книга.

— Даже я их не читал.

— А зря, — отзываюсь я. — Я вдоль и поперек изучила ваш мир, и он по-прежнему мне не нравится.

— Это и твой мир тоже, — настаивает Леон.

Он уже знает? Скорее всего. Я читаю это в его глазах. Он знает, кем я являюсь. Карты раскрыты. Но партия еще не сыграна. И поэтому, еще не поздно все исправить и сделать другой выбор, главное — смотреть на будущее одинаково. Между ребенком и Леоном, я выберу малыша, если таковой выбор придется сделать.

— Действительно ли этот мир — мир твоей мечты? Может быть, теперь, когда у тебя есть настоящая семья, с будущим и с продолжением…, ты изменишь взгляды? — я лучше него научилась давить на болевые точки. Прости, Леон. У меня был лучший учитель. Мой Бог.

— Взгляды на миссию и предназначение в жизни не меняются. Стать Апексаром — это то, для чего я был рожден. А ребенок под твоим сердцем, благословление, прямое доказательство того, что я на правильном пути. Править миром без наследника — дурной тон, — его голос становится жестким и мне не очень нравится, что он рассуждает о малыше, как о вещи, что прибавляет веса его статусу. — Он тоже станет Апексаром. И займет мое место однажды.

— Он? — закипает у меня. — А если это девочка? Уже не котируется? Ей ты не будешь рад?

— Прости, малыш, — немного мягче добавляет Леон, пытаясь обнять меня. — Я не это имел в виду. Я буду рад девочке не меньше…

— Ложь! В ваших семьях, девочки — пустое место, за которых все решают, — мои глаза наполняются слезами.

— Успокойся, тебе нельзя нервничать, — напоминает он.

— Тебе нужен иллюзорный трон, но какой ценой, Леон? В вашем мире все мрут как мухи. Братья строят козни и устраивают покушения друг на друга. Дети мстят родителям, родители — детям. Покушения и игры с ядами — обычный день в семействе Голденштерн! И ты говоришь мне, что в такой мир я должна привести новую душу? Чтобы она страдала здесь?

— Не драматизируй, Алатея. Зачем ты начала этот разговор? — вновь заводится мужчина, его грудная клетка становится шире с каждым вдохом. — Прости, я не должен повышать на тебя голос. Нам лучше закончить.

— Я просто хочу сказать, что верю в тебя, — обхватываю его лицо ладонями. — И именно поэтому, я предлагаю тебе альтернативы. Я верю, в то, что ты можешь занять место, на которое так долго метишь. Но счастливым, судя по тому, что именно приносит тебе искреннюю радость и удовольствие, тебя может сделать другое. Твое творчество. Твои дети. Семья. Твой взгляд устремлен в вечность Леон…, а все эти игры, они для тех, кто пытается удержаться за вечно ускользающую из лап власть, — заглядывая в его серые глаза, искренне произношу я. — Я просто прошу тебя подумать над всем, что я сказала.

— Я подумаю, детка, — сухо отзывается Леон.

Несмотря на холодность в его голосе, он все равно обвивает руки вокруг моей талии. Еще минут пять мы просто обнимаемся, не в силах оторваться друг от друга. Я знаю, насколько ему тяжело склонять голову перед женщиной. Слушать меня. Пытаться принять и обработать то, что я сказала. Но он делает это, создавая в своей промытой жаждой власти голове, новые нейронные связи.

— А ты подумай над тем, чтобы понять меня и всегда… выбирать мою сторону. Для меня это важно.