Рафаэль склоняет голову набок, пристально глядя на меня. Темные солнцезащитные очки-авиаторы скрывают его глаза, затрудняя расшифровку его точного выражения, но я не упускаю из виду, как твердеет его челюсть.

— У меня есть данные об этом контейнере, и мне нужно, чтобы вы изменили маршрут. Измените формы отправки грузов, чтобы они попадали в порт Шанхая.

— Контейнер не был частью нашей сделки. Не стесняйтесь играть со своей чертовой стальной коробкой самостоятельно.

— Ты работаешь на меня. Это значит, что ты сделаешь все, что мне нужно. Он снимает солнцезащитные очки и приковывает меня взглядом. — Сегодня мы работаем из другого места. У тебя есть пять минут, чтобы взять ноутбук и дотащить свою задницу до машины.

— А что, если я этого не сделаю?

— Я не думаю, что ты захочешь играть со мной в эту игру. Он снова надевает очки и уходит. — Пять минут.–

Я изо всех сил сжимаю руки в кулаки и жду, пока звук его шагов не затихнет, а затем поднимаюсь наверх за чертовым компьютером.

Когда пять минут спустя я выбегаю из особняка, Рафаэль стоит возле внедорожника, держа приоткрытую пассажирскую дверь, как будто он никогда не сомневался, что я приеду. Я думаю, если вы держите в своих руках власть над жизнью и смертью, а на волоске висит жизнь чьей-то семьи, вы ожидаете, что кто-то будет танцевать под вашу дудку. Будь он проклят.

Я бросаю ноутбук на заднее сиденье, затем прижимаюсь виском к окну со стороны пассажира, создавая между нами как можно большую дистанцию.

Напряжение внутри автомобиля можно было снять ножом. Большую часть часа мы едем в полной тишине, петляя по преимущественно пустынным узким дорогам, окруженным оливковыми рощами и обширными фермерскими полями. Постепенно среди вездесущих холмов и долин красивого сельского пейзажа появляются несколько загородных домов. Рафаэль сворачивает на переулок, идущий вдоль побережья и спускающийся в причудливую деревню. Я опускаю окно, глядя на маленькие старые домики, прижавшиеся друг к другу. Балконы, выходящие на улицу, усыпаны множеством ярких цветов, некоторые из которых спускаются через перила и почти доходят до земли. Аромат в воздухе манит. Возле дверей многих домов пожилые женщины — иногда одни, иногда группами — сидят то на шатких стульях, то на старинных креслах с креслами. Наслаждаться жизнью? Или следить за своим окружением?

Мы проезжаем перекресток, когда Рафаэль так резко нажимает на тормоз, что ремень безопасности почти переворачивает мои внутренности. Я все еще прихожу в себя, а Рафаэль просовывает голову в открытое окно и начинает кричать. Он такой громкий, что мне приходится затыкать уши руками, чтобы не оглохнуть. Это не очень помогает.

— Ma che fai, stronzo?! — ревет Рафаэль, махая рукой в ​​сторону пикапа, остановившегося посреди перекрестка и преграждающего нам путь. — Ваффанкуло! Sei cieco? Мадонна Санта!–

Водитель другой машины тоже высунул голову и кричит в ответ, в то время как мужчина рядом со мной продолжает произносить, я уверен, ненормативную лексику. Мой взгляд скользит обратно к Рафаэлю, с благоговением осматривая его. Он совсем не похож на хладнокровного убийцу, свидетелем которого я стал прошлой ночью. Сейчас он ведет себя как обычный парень. Хорошо. очень злой обычный парень, которого раздражает дорожная авария. Его. более чем мило. И чертовски сексуально.

— Коглионе! Mangia merda e morte, porca puttana! — рычит он, ударяя ладонью по колесу, затем нажимает на газ и мчится через перекресток, едва не задев грузовик.

— Testa di cazzo, — бормочет он, качая головой, а затем смотрит на меня. — Тутто бене?–

Я смотрю на него, а затем расхохотаюсь. — Я понятия не имею, что ты сказал за последние пять минут, но это прозвучало болезненно.

Легкая улыбка тронула его губы.