Импринт - Вероника Десмонд (2024)

Ясные голубые глаза Элеонор загораются, повышая мне настроение, и подруга принимается рассказывать про музыку, вызывающую в ней весь спектр положительных эмоций. Остаток дня мы проводим в приюте для животных, раскладывая корм и делая заказ на все необходимое. Эль, кажется, действительно счастлива тому, что смогла побороть в себе страх сцены, а Эмма весь вечер жалуется на кузена Эрика Боулмена, который в последнее время обзавелся целью испортить ей жизнь.

А я?

Я просто теряюсь в собственных мыслях, в очередной раз проверяя неотвеченные сообщения.

В моей груди расцветает боль, и я ненавижу это чувство, или то, как сильно я хочу, чтобы оно ушло, но ничего не могу с собой поделать.

Неужели груз с незачетом был так мал по сравнению с мыслью о том, что меня выбросили?

C одной стороны, я не должна испытывать такие чувства к человеку, имя которого даже не знаю. Очевидно, что он играется со мной.

С другой стороны, я еще больше ненавижу то, что мне не все равно.

Возможно, неделю назад это бы имело значения, но после той ночи в студии мне показалось, что между нами есть что-то большее, чем его безумная тяга пугать меня.

Той ночью он заставил меня съесть ужин в его машине, отвез домой и отдал коробку моего любимого десерта из Ladurée, безумно поцеловав напоследок. Вот только кондитерской Ladurée нет в Шотландии.

А еще на моей коже до сих пор красуются следы его укусов и отметин, которые с каждом разом скрывать становится все труднее. Но я не собираюсь поддаваться на его уловки.

Не после того, как он написал маркером на моей коже: “Мяу… Я схожу по тебе с ума, котенок”.

Чертово “Мяу”.

И чертово “Я схожу по тебе с ума, котенок”.

Я схожу по тебе с ума, котенок.

Я схожу по тебе с ума, котенок.

Фраза намертво въелась в подкорку, мучительно медленно доставая что-то темное из моей души.

Почему он дарит мне десерт прямиком из Франции? Почему он дарит мне сверхценные книжные издания? Почему он вытаскивает мои секреты? Была ли это забота? Или психологический трюк?

Он обещал мне свидание, а потом пропал, как настоящий подонок.

Каждый раз, когда я пытаюсь вытеснить его из своей памяти, он врывается в мое подсознание подобно смертоносному яду.

Идя по пути собственного разрушения, я прошу Эмму скинуть мне видео и пересматриваю запись раз за разом, все больше узнавая его. Моего мучителя.

Черная толстовка, широкие плечи, внушительный рост. Это он. Вне всяких сомнений.

– Ты не будешь трогать никого, кроме меня.

– Не буду.

Лжец.

Я подавлена весь день, и даже не осилила вечер кино, соврав девочкам, что плохо себя чувствую. Поэтому я устраиваюсь на постели и пытаюсь вникнуть в венецианский роман Уилки Коллинза.

Наверное, я просто выдавала желаемое за действительное.

И знаете что?

К черту его.

Наконец-то я собираюсь поступить правильно.

***

– Вы помните в какой момент, ваши приступы стали реже, мисс Рид?

Я прочищаю горло, заставляя себя думать об отвлеченных вещах.

– Кажется, несколько недель назад.

Не кажется. Прошло ровно три недели с тех пор, как мой кошмар вломился ко мне в комнату.

– Что произошло на прошлой неделе?

– Ничего особенного. Я училась, решала тесты, помогла Эль в конюшне, поработала волонтером в приюте, покаталась с Блюбелл, – черт, мне еще никогда не приходилось врать своему психотерапевту. Я смотрю на голубой значок скайпа и прошу свое сердце успокоиться. – И я встретила одного парня.

О боже, я вижу, как миссис Монтгомери вся собирается. Она буквально жаждала этот момент: мои отношения с противоположным полом были для нее как незакрытый гештальт, разрешение которого она никак не могла найти.

– Расскажите мне о нем, – она слегка улыбается.

Не улыбайтесь.

Если бы вы знали, что он со мной делал, то выписали бы мне транквилизаторы.

Как минимум.