Импринт - Вероника Десмонд (2024)

Он скользит руками по моему телу и, взяв за бедра, поднимает в воздух, заставляя меня обхватить его торс ногами. Давление внизу живота становится просто невыносимым. Он начинает грубо толкаться в меня – так, чтобы я почувствовала, насколько он возбужден.

– Знаешь, что я сейчас сделаю?

Я качаю головой.

– Нет? Тогда я расскажу, – он несет меня через всю студию и опускает на высокий стол, на котором разбросаны мои инструменты. – Я хочу трахнуть тебя, котенок. Жестко. Так, чтобы твое тело навсегда запомнило меня. Так, чтобы ты навсегда забыла слово “нет”. Ты будешь слушаться, Катерина?

Мои губы приоткрываются. Черт возьми, почему это так… заводит?

– Не делай из меня игрушку, – шепчу я.

Он обхватывает мой затылок и делает очередной грубый толчок. А затем я стону. Совсем недолго и тихо, но этого хватает на то, чтобы сорвать его выдержку с невидимых петель.

Другой рукой он сжимает грудь, пока я не начинаю извиваться, затем скользит пальцами по моей шее и кусает. Я вскрикиваю, чувствуя, как тону все глубже и глубже. Погружаясь в темноту вместе с ним.

– Блядь, ты такая хрупкая, котенок. Мне нравится, все в тебе. Все, – его язык зализывает укус, а потом он оставляет еще один. И еще. Я дрожу и бьюсь в его руках, тихо плача, но он не успокаивается.

Поцелуй. Укус.

Поцелуй. Укус.

На моей шее наверняка останутся десятки его следов, но, кажется, этого он и добивается.

А затем он расстегивает ремень, и пелена спадает.

– Ч-что?..

Он выпрямляется, его пустые темные глаза разрывают меня на части, как и пугающий голос:

– Ты будешь слушаться меня, Катерина? Ты будешь отвечать мне?

Вытащив ремень, он нежно перекидывает мои волосы за спину и начинает застегивать его на моей шее. Моя глаза расширяются от ужаса. Чувствуя небольшое давление, я пытаюсь сорвать с себя самодельный ошейник, но его мрачный тон заставлять меня замереть:

– Тебе лучше не делать этого.

– Не смей мне приказывать. И тем более угрожать.

– Но тебе это нравится, Катерина. Тебе нравится подчинение. Просто прими это в себе и облегчи нам жизнь. А теперь сними с себя джинсы.

– Не разговаривай со мной… так, – моя грудь высоко вздымается и опадает.

Хотелось бы мне сказать, что я испытываю отвращение из-за его звериной и безумной натуры. Но это не правда.

Вместо этого я испытываю возбуждение такой силы, что мое белье намокает.

– Почему ты не можешь вести себя… нормально? – шепчу я, замирая. Его лицо приближается к моему, в то время как руки заключают в ловушку.

– Потому что я ненормальный, Катерина, – он проводит носом по моей шее, с шумом делая вдох. – Потому что мой хаос требует тебя так, как не хотел никого. Я хочу тебя. Полностью.

Потому что я ненормальный. Почему это сказано с такой апатией? Разве люди говорят подобное с такой легкостью?

– Мы можем хотя бы сходить на свидание? – я неуверенно кладу ладони на его плечи и заглядываю в антрацитовые глаза, чувствуя как воздух покидает мои легкие. Я хочу запечатлеть их в рисунке. Снова. – Пожалуйста?

– Свидание. Это все?

Я ошеломлена его спокойной реакцией.

– Нет. Ты не будешь трогать никого, кроме меня, – не вопрос, а требование.

Ну вот. Я сказала это. Наконец-то, мерзкие мысли, что он может преследовать кого-то еще, выталкиваются наружу. В конце концов, как я могу быть уверена в том, что я единственная?

Но я хочу быть единственной. Психопата и сталкера.

Он приподнимает мой подбородок согнутым указательным пальцем.

– Не буду, – отвечает он спокойно. – И вот в чем проблема, Катерина. Я думаю только о тебе, – его горячий шепот целует ухо. – Мой член встает только на мысль о тебе. Потому что ты моя, котенок. И если ты, блядь, прикоснешься к кому-то помимо меня, я убью его.

Еще один ласковый поцелуй в щеку.

– Мы договорились?