Импринт - Вероника Десмонд (2024)

С того самого дня, когда она прыгнула в Северное море и без страха заглянула в мои глаза, и до самой смерти. Она моя. Целиком и полностью.

Выпрямившись во весь рост, Аарон нащупывает в кармане еще одну сигарету.

– Я могу поиграть с ним?

Как раз в тот момент, когда он стряхивает пепел на окровавленный пол, я говорю:

– Нет.

– Почему нет?

– Я дал ей слово сделать все законно. Никаких трупов, Кинг.

Как бы сильно мне этого не хотелось. Но если Катерина волнуется за мою гнилую душу, то я не могу ее расстраивать.

– Ты дал слово. Я – нет. Твой котенок ничего не узнает.

– Еще раз, блядь, назовешь так мою жену и окажешься на его месте.

Аарон смотрит на меня безумными глазами, пока курит сигарету и параллельно борется со своими демонами. Мы выгрызем друг за друга глотки, но у каждого из нас есть нечто неприкосновенное.

Когда Петров присылает мне геолокацию, я сажусь в свой Aston и еду на сверхзвуковой скорости, отсчитывая каждую, мать ее, секунду. До Лондона я добираюсь за рекордное количество времени, едва контролируя кровавую пелену перед своими глазами. Кровь бурлит в моих венах огненным потоком, каждая мышца ноет и твердеет от невыносимого желания убийства, но я стараюсь вспоминать запах вишни, сверкающий металл в ее серых глазах, тихий завораживающий голос.

“Если я принадлежу тебе, то ты… принадлежишь мне. Ты принадлежишь мне, Кастил.”

Я, блядь, очень стараюсь быть хорошим, малышка. И я постараюсь никого не убить сегодня, но только при условии, что с тобой все будет в порядке.

Дамиан Петров прибывает на место почти в одну минуту со мной, захватив с собой своих людей.

А потом я вижу ее кровь.

***

Ее кровь. Она повсюду. На ее руках. Под ее ногами. На стенах больницы. На полу. Везде, блядь.

Впервые я ощущаю, как мир уходит у меня из-под ног, как я теряю последнюю тонкую связь с ним.

Впервые я наблюдал, как из кого-то выходит жизнь в руинах моей собственной. Впервые я почувствовал холодный безнадежный ужас. Синие губы, белая кожа, полосы засохшей крови на кистях. Но хуже всего были глаза. Они не открывались, как бы сильно я не умолял их открыться, как бы сильно я не целовал ее лицо и не шептал приказы. Я не мог ни сопротивляться, ни изменить хоть что-нибудь, пока держал умирающее тело в своих руках.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Я отслеживаю каждую секунду времени, что Катерина находится в операционной. Восемь часов сорок семь минут и двадцать девять секунд… тридцать секунд… тридцать одна… Врач несколько раз приходила брать кровь у Мари, все это время я не сдвинулся с места.

Я просто застыл.

Плач Анны Рид доносится до меня как из-под толщи воды. В клинику также приехали Элеонор, Эмма и Чон. Даже гребаный доктор Уилсон, который в миллионный раз наматывает круги по коридору, заставляя меня думать о тысяче и одном способе его убийства.

Я сжимал ее запястья столько, сколько мог, но ей повредили лучевую артерию, и она потеряла слишком много крови.

Слишком много.

Я отказываюсь думать, что будет, если Кэт не помогут, но мой отнюдь не нейротипичный мозг заводит меня в ловушку мучительного ужаса.

Я не смогу жить без нее.

Катерина – мой единственный смысл, единственная причина, почему я все еще просыпаюсь по утрам.

Я не захочу жить без нее.

Я никогда не забуду, как при кровотечении под ее кожей образовался отвратительный синяк. Я пытался стереть его, но он не исчезал, а пульс становится медленнее… и медленнее… и медленнее…

Почему она? Почему не кто-то другой? Если бы моя кровь подходила по резус-фактору, я бы отдал каждую унцию, я бы обменял свою жизнь на ее, но я, блядь, ничего не могу сделать.

Я сижу и жду, пока стрелки часов отбивают полночь.

Умоляю, вернись ко мне, Катерина. Я избавлю тебя от себя. Только вернись ко мне.