Что было – то прошло - Дениз Стоун, Келз Стоун

Я с большой осторожностью складываю платье, держась за затянутую талию, когда мои мысли тут же возвращаются к тому, как его руки чувствовали сквозь прозрачную ткань.

Нет, нет, нет.

Я заставляю себя сосредоточиться на скучной уборке.

Я не поддамся любопытству. Вот и все. Чистое, незамутненное любопытство.

Луку мне просто трудно читать. Между нашими язвительными перепалками и его внезапным появлением в моей жизни я не знаю, сможем ли мы проводить время вместе, не желая каким-то образом победить его.

Даже если бы я хотела знать, как шероховатость его рук будет исследовать меня больше?

Моя фантазия быстро предает меня, когда мурашки покрывают мой позвоночник. Я вытираю фантомное ощущение его дыхания со своей щеки.

Мне нужно выбраться из этой квартиры. Белье не отрастет ноги и не уйдет отсюда, если я оставлю его на другой день.

Я натягиваю свободные джинсы и чистую футболку из разложенной стопки и натягиваю свои бережливые туфли на каблуках.

Мне нужно отвлечься.

— Клянусь, я в порядке, — говорю я Лили. Я кладу в рот еще одну соленую картофельную стружку. — Мне просто нужно было выйти из квартиры.

Тусклые люстры в баре освещают стильное пространство. Декорации имитируют спикизи, а все сотрудники носят шерстяные котельные шляпы и толстые бархатные фартуки. Вот только нарядно одетых серверов сегодня не хватает. Все коллеги Лили решили объявить о болезни, оставив ее главной.

Чтобы скрасить ее день, я пришла с обедом из ее любимого гастронома, чтобы мы разделили его.

Мы поглощаем наши бутерброды за барной стойкой, а за соседним столиком сидят только трое других завсегдатаев.

— Что ж, ты пришла в нужное место, — говорит Лили, ее рот набит индейкой.

— Я мазохист? Я знаю, что мама не собирается однажды просто проснуться и приехать в город. Почему я продолжаю пытаться изменить ее?

Но я знаю. Я просто не могла заставить себя признать, что хочу, чтобы она вернулась в мою жизнь.

— Ты слишком заботишься, — говорит она. — Но это мой любимый твой недостаток.

Я согреваюсь ее словами. Иногда люди, которым суждено любить тебя, забывают, как это делать, и ты блуждаешь по жизни в одиночестве. Эта боль одиночества просто притупляется, напоминая исчезающий синяк. К счастью, у меня есть Лили, чтобы заполнить эту пустоту. Я вытягиваю руки над барной стойкой и крепко обнимаю своего лучшего друга.

— Я знаю, — говорю я, когда она отвечает на мои объятия.

Берем еще несколько кусочков еды.

— Я не хочу, чтобы все получилось неправильно, но почему здесь так пусто? — Я спрашиваю.

Бар обычно не переполнен по воскресеньям после обеда, но с тех пор, как мы начали обедать час назад, никто не заходил.

— Возможно, я перевернула табличку «Мы закрыты», когда ты пошла мыть руки.

Она ухмыляется.

— Лили!

Я спрыгиваю со стула, но она прижимает мою руку к стойке из красного дерева.

— Мне нужно было немного тишины, чтобы подготовиться к экзамену.

— Разве твой босс не собирается тебя убивать?

— Она жарится на пляже в Кабо со своим новым бойфрендом, — объясняет Лили. — Кроме того, час никому не повредит.

Меня всегда восхищал подход Лили к балансу между работой и личной жизнью. Мы оба полностью посвящаем себя любой работе. И все же Лили знает, что в конце концов работа — это просто работа. Я не могу понять, как идти по жизни без того, чтобы моя карьера не указывала мне путь.

— Я бы хотела, чтобы мы были на пляже в Кабо.

Я смеюсь.

— Я тоже, — восклицает Лили. — Мои промежуточные экзамены истощили меня, а в баре в последнее время не хватает персонала. Я не могу вспомнить, когда я чувствовала себя расслабленной или проводила день, делая прическу.