Солнце в зените - Виктория Холт

Генри Стаффорд думал о Джоне Мортоне, епископе Или, задержанном одновременно с Гастингсом в течение злополучного собрания в Тауэре. На протяжение определенного периода Мортон вместе с Ротерхэмом находился в крепости и крайне заинтересовал герцога, ибо оба они питали общую любовь к плетению интриг. Бэкингем спросил у Ричарда, может ли взять заботу о епископе на себя. Святой отец не мог постоянно оставаться пленником Тауэра, к тому же его положение представителя церкви требовало демонстрации к Мортону некоторого уважения. И король согласился, чтобы Генри Стаффорд сделал епископа Или кем-то, вроде почетного пленника в своем замке Брекноке.

Бэкингем так и поступил, выстроив с Джоном Мортоном прекраснейшие взаимоотношения. Он наслаждался их беседами. Мортон был умен - проницателен и хитер, подобные люди Генри Стаффорду чрезвычайно нравились.

Герцог знал, что в глубине души епископ являлся ланкастерцем, также он знал, что Мортон не испытывает отвращения к смене защищаемой стороны, когда того просит простая целесообразность. Однако, конечно же, священник обрадовался бы представлять тех, кого действительно поддерживал, хотя и старался жить с противниками в дружбе.

Несмотря на все вышеперечисленное, Мортон был одним из главных советников покойного короля, он помогал установить перемирие в Пикиньи, за счет Франции принесшее Англии столько благополучия, занимался переговорами о выкупе, обещанном Людовиком Одиннадцатым за Маргариту Анжуйскую. Эдвард ставил способности епископа довольно высоко. Да, он страдал от пристрастия верить в лучшее в каждом, пока не становилось очевидным и доказанным совершение предательства. До часа рокового собрания в Тауэре Мортон лишь набирался влияния и политической мощи.

Бэкингем не сомневался, - его голова переполнена планами, и все они не шли на пользу Ричарду Третьему, это абсолютно точно.

Подобное положение хорошо соответствовало нынешнему настроению Генри Стаффорда, он жаждал встречи с епископом в Брекноке.

Прибыв в замок, Бэкингем немедленно отправился к Мортону и тепло его поприветствовал, спросив, нуждается ли тот в чем-то, необходимом для ощущения удобства.

'Пленнику жаловаться не на что', - ответствовал епископ.

'Вам не следует считать себя пленником, Ваше Святейшество'.

'Мой господин герцог, вы очень добры. Но кем же еще я являюсь?'

'Надеюсь, что другом'.

'Сомневаюсь, что друг Ричарда Глостера может стать другом мне'.

Бэкингем велел принести им вина, и собеседники пригубили по глотку. Урожай оказался достойным и согревающим, доставив Генри Стаффорду большое удовольствие.

Епископ внимательно изучал герцога. Он знал, - что-то произошло между столь близкими друг другу прежде аристократами. Бэкингем был первым из людей Ричарда. И что теперь? Мортон задал себе вопрос. И обрадовался. По его мнению, Генри отличался безответственностью, ненадежностью, способностью становиться сегодня - другом, а завтра - врагом. Безграничное доверие к нему Ричарда поистине изумляло.