Безжалостные люди - Дж. МакЭвой

— Коралина. Я видела ее лицо раньше, — заявила я, уставившись на фотографию жены Деклана Каллахана.

— Может быть, это потому, что, если бы у Робин Гуда и матери Терезы была дочь, то это была бы она.

Я старалась не улыбаться.

— Объясни.

Он разложил на столе стопку фотографий. На каждой из них Коралина либо кормила бездомных, либо сдавала кровь, восстанавливала дома и так далее.

— Она проводит больше времени, раздавая все свое дерьмо, чем кто-либо в семье. Только в прошлом году она потратила почти девять миллионов долларов на благотворительность и провела более двух тысяч часов общественных работ. Это как будто она…

— Виновата, — констатировала я. Давать было нормально. Давать, чтобы выглядеть лучше, было нормально, но это выходило далеко за рамки этого.

Это может быть проблемой. Обе женщины, похоже, любят этот образ жизни и ненавидят его… Просто великолепно.

Подняв последнюю подборку фотографий, я понял, кто они такие — весь мир знал.

— Седрик А. Каллахан, которого назвали в честь первого Каллахана, пятьдесят четыре года, и его жена Эвелин Каллахан, пятьдесят один год, следят за тем, чтобы их дети хорошо размножались, — заявил он, откладывая папку.

— Федель, неправильно осуждать, — я ухмыльнулась. Правда в том, что я была слегка впечатлена, а требовалось немало усилий, чтобы произвести на меня впечатление.

Я могла бы сказать, что зеленые глаза Лиама достались ему от матери, в то время как его более темные черты лица достались ему от отца. Все они были довольно привлекательны собой, и, насколько я могла судить, все было дано Богом, за исключением Барби из Малибу. Это хорошо, но я могла бы сказать, что она проделала большую работу. Тем не менее, все они выглядели готовыми к обложке журнала. Это почти тошнотворно.

— Мэм, какого черта Седрик отступает и позволяет своему второму сыну взять верх? В этом нет никакого смысла. Я проверил его медицинскую карту, и с ним все в порядке.

Я не спеша потягивала теплое вино, разглядывая фотографии. Федель был прав. Такие люди, как мы, просто так не уходили в отставку. Мы не уходили на пенсию. Мы умирали, а потом кто-то пытался заменить нас. Но я думаю, что знаю Седрика немного лучше, в конце концов, мой отец часто говорил о нем.

— Все, что я знаю, это то, что он не хотел руководить, но у него не было другого выбора после смерти его брата. Теперь он смывает кровь со своих рук на своих сыновей.

Федель нахмурился, качая головой, глядя на фотографию.

— Ирландцы и их гребаная драма.

— Мой отец тоже потерял своего старшего брата, Федель. Мы, итальянцы, тоже драматичны.

— Да, но они все равно нуждаются в вас больше, чем вы в них.

— Жены вовлечены в бизнес? — спросила я, игнорируя его. Эвелин выглядела слишком мило, ее песочно-каштановые волосы были изящно уложены под большой шляпой, но опять же, именно моя бабушка научила меня стрелять из моего первого пистолета. Мне было всего семь лет, и с тех пор я никогда не была без него.

Федель фыркнул.

— Нет. Они предпочитают не высовываться, планируя вечеринки, следя за тем, чтобы все посещали мессу по воскресеньям, присутствовали на благотворительных организациях и ежемесячных званых обедах. Они все знают и принимают это с распростертыми объятиями, но они не на том же уровне, что и вы, мэм.

Ухмыльнувшись, я перевела взгляд на него.

— И на каком уровне я нахожусь?

Федель поправил галстук, прежде чем сесть прямее, на его лице не было никаких эмоций, глаза были почти черными.

— Вы, мэм, безжалостны, и ни одна душа на этой планете не осмелится перечить вам. Вы пустите мне пулю в лоб, если я когда-нибудь проявлю неуважение к вам или вашей семье. Вы здесь Главная, — ответил он.

Когда я взглянула на окружавших меня мужчин, они кивнули, не глядя мне в глаза, но понимая, что я смотрю.