Сестры - Наталья Невская (1999)

Работы было невпроворот. Кирилл запретил себе расслабляться, каждый день начинал с зарядки и не выпадал из делового ритма. Уже несколько раз он встречался с судьей, Грановской Лидией Александровной (на его счастье, именно к ней попало дело «Виктории»), и встречами остался весьма доволен. Ее, как и предполагал Кирилл, действительно хотели подкупить, но не на ту напали. Лидия Александровна представляла собой вымирающий тип истинно русской интеллигентки. Лет ей было за шестьдесят, сколько именно, никто точно не знал, но выглядела она прекрасно. Сохранившаяся фигура, правильные черты лица, густые седые волосы, неизменно зачесанные назад, великолепная, прямо-таки королевская, осанка и неистощимая энергия. Как-то она призналась Кириллу, что если не сможет работать, то на следующий день умрет. Однажды они столкнулись в метро, вместе зашли в вагон (было по пути), и парень, сидевший около двери, тут же вскочил, уступая ей место. Лидия Александровна величественным жестом усадила его обратно и обиженно обратилась к Кириллу:

— Скажите, любезный Кирилл Степанович, я что, сегодня неважно выгляжу?

На что Кирилл совершенно искренне ответил:

— Просто в вашем присутствии хочется встать.

Репутация у нее была безукоризненная. И Роберту, конечно, следовало навести о ней справки, прежде чем соваться со своими грязными деньгами. Попыткой всучить взятку он только настроил ее против себя, и теперь пощады никакой не будет. Кирилл довольно потирал руки.

Кроме этого, Андрей, старый приятель Кирилла еще по университетским сборищам, а ныне сотрудник «Литературной газеты», придумал и организовал специальную рубрику «Черный книжный бизнес», под которой выходили статьи о пиратстве в издательском деле, в частности, о махинациях Роберта. Мудрость этого шага Кирилл смог оценить не один раз. Во-первых, ход судебного разбирательства был предан широкой огласке, да и имя Кирилла становилось известным. Во-вторых, Роберт принял вызов и, судя по всему, судебной тягомотины не будет: ответчик на суд явится. В-третьих, прекратились угрозы. Здесь, возможно, сыграл свою роль и Сорокин. В своем последнем выступлении по телевидению он дал понять, что Кириллу грозит опасность и если вдруг с ним случится несчастье, то… Дальше догадайтесь сами. Последний неприятельский звонок был примерно такого содержания: если хозяин проиграет, тебе же хуже будет. За сообщением последовало много ненормированной лексики. Кирилл только развеселился. В этой матерщине он услышал трубные звуки триумфа.

И по-прежнему не звонила Лиза.

Вот об этом он старался не думать. Нет так нет. Не нужен я ей и навязываться не стану. Однако по ночам, когда голова освобождалась от мыслей, связанных с работой, перед глазами вставала она. Лиза-школьница. Лиза-студентка. Лиза-сегодняшняя. Поразительно, какой, оказывается, изворотливой может быть память. Никогда Кирилл не мог бы себе представить, что где-то в таинственных закромах его мозга живет своей отдельной жизнью образ подруги детства — абсолютно детальный и полный. Сейчас, в темноте, память подсовывала ему самые разные воспоминания о ней: вот это хочешь? а это? нет, лучше это.

Кирилл скрипел зубами, ворочался с боку на бок, мечтал, как набоковский бессонный страдалец, о третьем боке и засыпал только под утро. Зарядка, холодный душ, затем наполненный делами рабочий день снова приводили его в боевую форму. И так до очередного вечера, до очередной ночи с воспоминаниями о ней.

Однажды утром случилось неизбежное — Кирилл проспал. Вскочив, заметался по квартире сначала в поисках носков, потом папки (куда же я ее засунул?), наконец, потерялись ключи от дома. Он уже невозможно опаздывал на важную встречу. В последней надежде, сбавив темп, Кирилл встал на колени и пошарил под ящиком для обуви. И точно: ключи были там. Словно ночью, заигравшись в прятки, залезли в самое недоступное глазу место да и заснули там в бархатной темноте, закутавшись в пыль.