Дар любви - Мэдлин Бейкер

Два дня спустя они уже ехали поездом на восток. Перед отъездом Джесси и Энни Росс долго со слезами прощались на станции. Теперь Джесси с девочкой на руках сидела напротив Крида. Один из помощников Камерона, высокий и широкоплечий Стюарт Флендерс, получивший четкие инструкции, как доставить Крида обратно в Гаррисон, расположился рядом с Джесси и сидел, скрестив длинные ноги, с заряженной винтовкой на коленях.

Крида посадили у окна, прикрепив правую руку наручниками к железной раме сиденья. Со стороны казалось, что он бесстрастно глядел на пробегающий за окном пейзаж. На самом деле, он вновь переживал то унижение, которое испытал, когда ему пришлось в наручниках карабкаться по ступенькам в вагон, а потом под любопытными взглядами пассажиров идти по проходу к своему месту. Он слышал произнесенные шепотом и вполголоса там и сям замечания по поводу его индейского происхождения, откровенное желание узнать, за какое преступление его арестовали, предположения, что женщина с ребенком — это жена охранника. Последнее раздражало его больше всего.

Глава ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Переезд в Гаррисон оказался долгим и весьма скудным на впечатления. До Сакраменто они добрались дилижансом, а там пересели на поезд.

Криду не хватало той оптимистичной убежденности, которая была у Джесси. Он не ждал, что все повернется к лучшему, и потому с каждой оставленной позади милей становился все более угрюмым. Он постоянно думал о возвращении в тюрьму, призрак которой маячил перед его мысленным взором. Он постоянно повторял себе, что показаний Джесси и письменного заявления Розы будет достаточно для его оправдания, и все равно никак не мог избавиться от ощущения, что скоро придется возвратиться в тюрьму. Для него была непереносима сама мысль о том, что его снова посадят под замок теперь, когда у него появился смысл жизни. Он знал, что ему будет легче умереть, чем провести следующие двадцать лет взаперти, за решеткой, оторванным от Джесси и своей дочурки.

Днем его настроение падало, он расстраивался и нервничал оттого, что был скован наручниками, что не мог побыть с Джесси наедине, что люди бросали на него презрительные взгляды, когда поезд останавливался и Стюарт выводил его на перрон размяться.

Как-то на одной из остановок Крид попросил помощника шерифа снять с него наручники.

— Я не собираюсь убегать, — сказал он прямо. — Даю слово.

— Вы это серьезно? — спросил Флендерс. — Вы хотите, чтобы я снял с вас наручники? — Он печально улыбнулся. — Я не могу этого сделать.

Потом они снова ехали на дилижансе. К тому времени, когда они добрались до Гаррисона, Крид был готов взорваться.

Джесси прижалась к нему, покачивая ребенка на руках, пока Флендерс ожидал получения своего чемодана.

— Все сработает. — говорила она, сжимая его руку. — Вот увидишь.

Крид кивнул:

— Иди лучше в гостиницу, Джесси. Отдохни.

Но Джесси не хотела оставлять его одного ни на минуту. Ей не нравились его глаза, диковатые, как у загнанного зверя, и она очень боялась, чтобы он не натворил каких-нибудь глупостей, например, не попытался бы убежать. Ей хотелось быть с ним, и в то же время нужно было заняться ребенком. Маленькую Розу пора было купать и укладывать спать.

Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку:

— Мы скоро придем тебя навестить.

Крид глубоко вздохнул и кивнул. Ему не хотелось, чтобы она приходила к нему в тюрьму, но он боялся, что не сможет долго не видеть ее.

Джесси еще раз поцеловала его, прошептала, что любит, и заторопилась к гостинице «Гаррисон-хауз». Чем быстрее она обоснуется, тем быстрее снова сможет повидать Крида.

Прохожие оборачивались и провожали взглядами Крида и Флендерса, направлявшихся по тротуару к тюрьме. Крид смотрел прямо перед собой, остро ощущая и свое унизительное положение с оковами на руках, и любопытствующие взгляды, которыми его провожают горожане.